7 июля части войск Южного фронта начали отход на реку Днестр. Встал вопрос о выводе из Дуная военной флотилии. В этот момент из штаба флотилии в штаб флота поступили сведения о том, что якобы из портов Болгарии и Румынии 5–6 июля в неизвестном направлении вышло 37 (!) транспортов с войсками и снаряжением. Плохая погода 6 и 7 июля, ограничившая возможности воздушной разведки, еще больше усилила тревогу командования. На подходах к ВМБ и побережью дополнительно выставили корабли, усилили наблюдение, развернули подводные лодки. На подходах к Новороссийску заняли позиции подводные лодки М-52, Щ-201 и Щ-208, в районе Одессы — подводные лодки М-34 и М-33. Из Севастополя, кроме ранее высланных в море сторожевых катеров, в дозор вышли два тральщика, из Одессы — эсминец «Шаумян», из Новороссийска — эсминец «Сообразительный». С целью поиска транспортов противника в районе острова Змеиный в ночь на 9 июля в море вышел 2-й дивизион эскадренных миноносцев. Одновременно с проведением этих мероприятий штаб флота проинформировал штабы приморских военных округов о вероятной высадке десанта противника и рекомендовал повысить готовность частей на берегу.

Не обошлось без инцидентов. Так в ночь на 8 июля части 157-й сд Северо-Кавказского военного округа обстреляли теплоход «Громов», проходивший вблизи берега из Туапсе в Новороссийск, приняв его за вражеский транспорт с десантом.

Продолжая считать десант реальной угрозой для нашего побережья и ВМБ, командование флота рекомендовало сухопутному командованию усиливать оборонительные работы на берегу. В телеграмме, посланной 13 июля 1941 г. командующему Южным фронтом генералу И.В. Тюленеву, командующему 9-й армией (бывший Одесский военный округ) генералу Н.Е. Чибисову, командиру 9-го стрелкового корпуса генералу П.И. Батову, вице-адмирал Ф.С. Октябрьский сообщал:

«Учитываю возможность проведения противником десанта. Установлено наличие транспортов с войсками на Дунае участке Тульча — Сулина. Для срыва операции ежедневно с 7 июля авиацией ЧФ бью по транспортам. Развернуты подводные лодки в море: западнее побережья моря — три, подходах Одессе — две, западному берегу Крыма — две, Феодосия — Новороссийск — три, Батуми — одна. Воздушная разведка дважды в сутки просматривает море, базы противника. Надводный флот держу готовности Севастополе — Новороссийске для удара по кораблям противника. Считаю необходимым усилить оборонительные работы на побережье фугасами, проволокой. Октябрьский, Кулаков».

Поскольку разведка постоянно указывала на болгарскую Варну как чуть ли не главную базу предстоящих десантных действий, командование флота настаивало на разрешении вести воздушную разведку и в случае надобности наносить удары по объектам противника в водах Болгарии. Оно даже пошло на нарушение турецких территориальных вод нашими самолетами-разведчиками, о недопустимости которого командование флота дважды предупреждалось Н.Г. Кузнецовым.

После получения от наркома ВМФ указания, что основной задачей на ближайшие дни является оборона побережья, командование флота усилило подготовку кораблей, частей и соединений к отражению десанта. Командующему Дунайской военной флотилией контр-адмиралу Н.О. Абрамову дали указание использовать для удара по транспортам ниже Тульчи самолеты-истребители приданной ему эскадрильи. На подходах к побережью у оз. Устричное, удобному для высадки десанта, выставили оборонительное минное заграждение. В район Железный порт, Ново- Алексеевка из состава береговой обороны главной базы перебросили 108-й подвижной артиллерийский дивизион трехбатарейного состава.

В то же время перед Генеральным штабом Красной Армии подняли вопрос о выделении сухопутных войск для обороны побережья в районе Джарылгач. По указанию Генштаба командир 9-го стрелкового корпуса выделил для этой цели один батальон, который в ночь на 18 июля на двух тральщиках при обеспечении двух катеров МО и двух самолетов МБР-2 перебросили из Евпатории в район Ново-Алексеевка, Ново-Софиевка. Для отражения высадки десанта в Севастополе и Новороссийске в двухчасовой готовности к выходу находились надводные корабли, а на аэродромах в готовности к вылету — авиация флота. Значительно усилили воздушную разведку и дозорную службу. По состоянию на 16 июля из десяти подводных лодок, развернутых в море, только три действовали на коммуникациях противника, остальные же семь несли дозоры у военно-морских баз и побережья.

Таким образом, есть основание считать, что в случае попытки противника провести морскую десантную операцию его силы высадки своевременно бы выявили и подвергли удару сил Черноморского флота. Однако это ни в какой мере не повлияло на решение командования сухопутных сил в Крыму на распределение войск по задачам, в частности, большая их часть находилась в противодесантной обороне. Причем если в августе на побережье располагались только что сформированные, еще фактически небоеспособные части, то в октябре — вполне боеготовые. То есть фактор флота, готового к решению задачи по отражению высадки войск морского десанта, оказался не учтенным, он не сыграл никакой роли в обороне Крыма[26].

Правда, и здесь не все просто. Судя по документам, складывается впечатление, что Ф.С. Октябрьский совсем не пытался показать свою готовность к разгрому сил вторжения, а наоборот, всячески провоцировал выделение дополнительных войск в противодесантную оборону. И в этом есть логика: за отражение высадки морского десанта противника он нес прямую ответственность, пускай и вместе с армейским командованием, а за оборону Крымских перешейков — нет.

Получается, что германская разведка, действуя через нашу[27], достигла сразу двух целей. Во-первых, она заставила армейское командование снять войска с Крымских перешейков, то есть с направления главного удара противника. Во-вторых, она заставила флотское командование, вместо того чтобы воспользоваться своим преимуществом на театре и вести активные боевые действия, уйти в глухую оборону. Например, из-за того, что командование флота держало свою ударную авиацию на аэродромах на случай отражения высадки, коэффициент боевого напряжения бомбардировочной авиации в первые два месяца войны составил лишь 0,49 от норматива. За период с 22 июля по 21 августа эта авиация произвела 181 самолето-вылет, что на 25 % меньше, чем за первый месяц войны. То есть ударная авиация использовалась вполовину своих возможностей.

А от каких возможных действий Черноморского флота его отвлекла германская разведка? Безусловно, учитывая условия начала военных действий на театре, силы флота вполне могли если не сорвать, то пресечь[28]морские коммуникации Румынии, как с дельтой Дуная, так и с Болгарией и Турцией. Кроме этого можно было вообще блокировать Дунай, тем самым в совокупности с ударами по румынским ВМБ не допустить наращивание сил германского флота на театре[29]. Как минимум до потери Крыма решение всех этих задач было вполне возможно.