– Но струна тоже притягивает к себе…

– Однако не втягивает в себя вещество – ту же космическую пыль, газы, воду, камни. Всё это просто оседает шубой вокруг струны.

– Откуда они взялись так близко от Солнечной системы?

– Космологические струны возникли во время фазового перехода из сингулярного состояния в стадию расширения в форме клубка спагетти.

– В таком случае они и должны летать как… клубок спагетти?

– В результате инфляционного раздувания пространства они разорвались и увеличились в размерах, точнее удлинились, оставаясь тончайшими трубками – нитями силового поля. По теории они были замкнутыми и имели разную конфигурацию, но инфляция разорвала их и превратила в петли или ровные, как луч света, образования. Что мы и наблюдаем.

– Но если они остались нитями, почему они имеют такую массу?

– Теоретически их линейная плотность достигает совершенно фантастических значений – до десяти в двадцать третьей степени граммов на сантиметр длины.

– С ума сойти!

– Можно привести неплохой пример для сравнения, – улыбнулся Донионис. – Такую плотность может иметь миллиард нейтронных звёзд, если сжать их до размера электрона. Проблема не в плотности космологических суперструн.

– А в чём?

– Почему они стабильны и не рвутся, если судить по тем данным, что мы получили во время прохождения первой – Китайской Космической Стены через Солнечную систему.

– К сожалению, тогда наша космонавтика не имела возможности сопровождать струну долго. Зато сейчас она летит нам навстречу. А что вы имели в виду под проблемой стабильности?

– Если суперструны имеют дефекты, а они должны быть в результате усиления напряжений и флуктуаций, они будут при такой массе сворачиваться в кольца или сферы.

– Это не обязательно.

– Теория говорит… – учёные заспорили.

А Денис вспомнил рассказ деда и подумал, что, наверное, и вправду существуют вещи, фундаментально находящиеся за пределами человеческого восприятия.

Через час, когда пассажиры разбрелись по своим каютам, голос Аурики заставил их поспешить к защитно-коммуникационным «ульям».

Справились за минуту.

– Уходим к Бичу, – сообщила капитан корабля. – Расстояние до цели – один миллиард триста сорок три миллиона километров. Скорость сближения – две тысячи девятьсот девяносто километров в секунду.

Пространство вокруг космолёта по-прежнему казалось абсолютно пустым, пронизанным лучами близких и далёких звёзд, и Бич Божий был не виден на этом фоне. Но у Дениса похолодело под ложечкой: он ясно представил, как гигантской длины «хлыст» врезается в корабль и разносит его на кусочки…

– Координаты выхода, капитан? – спросил он.

– Рассчитываем выйти в миллионе километров от объекта, – сообщила Аурика. – Дальше пойдём на эгране. Или у вас другие планы?

– Бич летит к Солнцу практически перпендикулярно к своей длине. Я бы хотел, чтобы корабль вышел у одного из торцов струны.

Возникла пятисекундная пауза.

– Я поняла, мы подкорректируем вектор «трещины». Хотя, на мой взгляд, было бы лучше подойти к середине Бича.

– Прошу вас выполнить просьбу.

Ещё одна пауза.

– Майор, какова причина вашего решения? – раздался голос старпома Ильи Драгунова.

Денис вспомнил свою первую встречу с ним на крымском берегу. Нельзя сказать, что Илья ему не понравился, но в нём ощущался жёсткий стержень человека, считающего своё поведение непогрешимым, и это отталкивало. К тому же он действительно не хотел подпускать к Аурике предполагаемого соперника.

– СРАМ, – коротко ответил Денис.

Аббревиатура означала «сведение риска к абсолютному минимуму», и включение этого императива для любого спасателя было абсолютно непререкаемым приказом, требующим безусловного выполнения.

Илья знал, что такое СРАМ, потому что больше не сказал ни слова.

– Готовность – десять минут, – объявила Аурика.

Ровно через десять минут знакомый шатёр темноты скрыл из поля зрения звёздный ландшафт: «Енисей» прыгнул в «трещину»…

* * *

Зрение восстановилось быстро. Включилось сознание.

Денис шире открыл глаза, озираясь так, будто стоял на вершине земного холма и глядел в небо.

Та же пустота, те же звёзды… и перечеркнувшая «небосвод» впереди тоненькая серебристая паутинка.

– Вижу! – не удержался от возгласа Анатолий.

Денис промолчал. Перед глазами высветились цепочки цифр и символов. Кванком корабля выдал пассажирам основные параметры движения и характеристики цели: скорость того и другого, расстояние до паутинки Бича (молодец Егорыч, высчитал «трещину» идеально – прямо к торцу экзота), массу объекта, величины электромагнитных и гравитационных полей.

– Мы на месте, – деловитым тоном доложила Аурика. – Денис Ерофеевич, передаю бразды правления в ваши руки. С этого момента вы руководитель экспедиции.

– Благодарю, товарищ полковник. – Денис поискал комплимент, которым он мог бы порадовать женщину, однако не нашёл.

– Хотелось бы уточнить, – вмешался Анатолий на персональной волне, – мы здесь первые или нет?

– Зачем тебе?

– Ну-у… чтобы знать, чего ждать в случае чего.

– Капитан, – Денис переключил диапазон связи, – мы можем выяснить, есть ли возле Бича гости кроме нас?

– Нет, – тотчас же ответил старпом.

– Что вы хотите делать? – спросила Аурика.

– Хочу знать, мы единственные представители человечества в поясе Койпера или нет. От этого будет зависеть режим нашей работы в этой зоне. Не хотелось бы оглядываться.

– Даже если мы выйдем в эфир, наши конкуренты вряд ли откликнутся, – мрачно сказал Илья.

– И всё же.

– Скорее всего, американцы уже здесь, – сказал Анатолий. – Да и китаёзов надо ждать, они ребята прыткие.

– Сделаем всё возможное, – пообещала Аурика.

– В таком случае сближаемся и смотрим во все глаза.

«Енисей» включил эгран-генераторы и начал догонять беззвучно мчавшийся мимо Бич Божий.

* * *

Уходящая чуть ли не в бесконечность серо-серебристая труба с нанизанными на неё утолщениями, усеянная кавернами, буграми и участками совсем тонкими, почти лишёнными осадков, вот каким виделся Бич Божий с расстояния в один миллион километров. Естественно – через оптику телескопов.

«Енисей» вышел точно у его торца, напоминавшего квач – щётку с длинной ручкой, у которой вместо самой щётки была намотана на конец палки тряпка. «Тряпкой» в данном случае были наносы пластов пыли и снега, налипшие на «палку» во время путешествия Бича по галактикам.