И тут от нервного напряжения я запел. Видимо, психика решила стравить немного стресса через плохо захлопнутый рот. Запел я то, что накануне автоматически записалось на подкорку, заменив собой часть мозга. Никогда еще под готическими сводами непростой стоматологии с подлинниками Рембрандта на стенах не звучала столь божественная мелодия:

Я заткнулся только тогда, когда мне показалось, что женщина напротив сделала своему охраннику знак, чтобы тот меня пристрелил.

Спустя месяц после своей свадьбы я пришел к Семе на день рождения. Жена по каким-то причинам не смогла пойти и отпустила меня с миром одного.

Сема праздновал в модном клубе. На той вечеринке меня со всех сторон закидали вопросами о моей женитьбе. Как, мол, мне в новом статусе. Превратилась ли уже карета в тыкву, сколько раз в день жена меня выгуливает и приучен ли я к лотку.

Я заливался, как соловей. Про то, что брак – это прекрасно, что я еще не сдох, а мне уже подают стакан воды, что раньше от моего нытья даже попугаи в клетке вешались, а жена ничего, терпит.

Сема от моих историй только кривился. Он вообще человек желчный, мизантропического склада, повышенной докторхаусности, плюс еще женился раньше меня. Я светился, как фонарь под глазом, заметно и вызывающе. Сема ничего не мог мне противопоставить, разве что ударить.

Я настолько переполнился эмоциями и компотом из айвы, что отлучился в туалет.

По возвращении я продолжил славить Гименея, размахивая руками. Когда моя ладонь в очередной раз пролетала перед моим лицом по традиционному эмоциональному маршруту из никуда в никуда, я внезапно обнаружил, что на пальце нет обручального кольца.

А в начале вечеринки оно точно было, факт: я еще прилюдно демонстрировал его в ответ на чью-то реплику, что придурков в ЗАГС не пускают.

Мы обшарили весь клуб. На всякий случай мы даже обшарили парковку перед клубом. Безрезультатно.

Я страшно расстроился. Ведь я очень суеверен, словно меня воспитали мохнатые древляне в дремучем лесу. Мне уже чудился некий жгучий красавец, до поры сокрытый в недрах клубной толпы, который наденет потерянное мной кольцо, и моя жена убежит, простоволосая, к нему в ночи, повинуясь власти артефакта. И это еще хорошо, если жгучий красавец. А то ведь может и Голлум какой-нибудь плешивый попасться.

Через некоторое время мои мрачные мысли прервал Сема. Он протянул мне руку помощи. Буквально. На протянутой руке Семы лежало мое кольцо.

Тусовка облепила Сему, галдя, где же он его нашел.

– Да так, – ответил Сема и как-то странно посмотрел на меня, – под батарею вон в том углу закатилось.

Тусовка рукоплескала ему и поздравляла меня. А я стоял в задумчивости.

Когда Сема странно взглянул на меня, моя память начала проясняться.

Я смутно припомнил, как во время посещения мужского туалета в этом клубе полчаса назад испугался, что кольцо может соскользнуть с пальца в унитаз. А затем я уже совершено точно вспомнил, будто воочию увидел, как в кабинке снял кольцо с пальца и положил его на какую-то мраморную полочку в стене. Где его благополучно и оставил.

Я робко, по-пингвинячьи, подступил к Семе и, наклонившись к нему, шепотом спросил:

– Как? Как ты догадался?

Так же тихо и деликатно мой желчный друг ответил:

– Ну, милый мой, где еще может забыть обручальное кольцо человек, который три часа без остановки поет дифирамбы институту брака? Естественно, только в сортире!

Аня, Семина жена, и Варя, Лешина, после моей женитьбы взяли надо мной шефство. Из всей компании я женился последним, и они почему-то решили, что их помощь мне понадобится.

Как-то раз они заметили на моем пальце обручальное кольцо, которое я обычно не ношу.

– Чего вдруг? – спросила Варя.

– Ну…

– Так-так-так… – присоединилась Аня.

Аня – профессиональный психолог. А у них, у психологов, «так-так-так» звучит всегда угрожающе.

Я понял, что придется отвечать.

– Понимаете, я сегодня иду в такое место, где будет много женщин и где я…

– Так-так-так-так… – сказала Аня на один «так» больше.

– …где я могу оказаться востребованным, что ли. Поэтому я и надеваю кольцо, чтобы… ну, это…

– Вроде знака «кирпич», типа проезд запрещен, – подсказала Варя.

– Или как в транспорте – места для инвалидов с детьми не занимать, – добавила Аня.

А потом они переглянулись и синхронно вздохнули.

– Какие они все-таки придурки, – диагностировала Аня.

– Не то слово, – согласилась Варя.

Интуиция подсказывала мне, что в эти «они» я тоже вхожу.

Затем девушки одновременно повернулись ко мне, и я вжал голову в плечи.

– Значит так, кольценосец, ты сильно недооцениваешь нас, женщин, – сказала Аня, – мы, женщины, сильные. Можешь спокойно заносить в помещение свою харизму, мы выдержим.

– Да? – зачем-то переспросил я с облегчением, чем окончательно закопал себя.

– Поверь, – поддержала подругу Варя и положила свою руку поверх моей, чтобы я спокойно принял то, что она собиралась мне открыть, – в тебе, конечно, есть что-то, но это никого не убьет.

Я вопросительно посмотрел на Аню.

– Без вариантов, – подтвердила она, – согласна, в тебе есть изюминка, но в таких делах нужна полноценная виноградная гроздь. Так что снимай кольцо, не насилуй палец.

Однажды мы с женой случайно выяснили, что оба ходили на мюзикл «Красавица и чудовище» примерно в одно и то же время, еще когда не были знакомы друг с другом, то есть теоретически могли оказаться на одном спектакле.

– Представляешь, ты была там и не подозревала, что твой принц сидит в зале, – сказал я что-то настолько романтическое, что сам чуть не зашелся в слезах.

– Принц был на сцене, – поправила меня жена, – а в зале сидело мое чудовище.

У меня из мужских достоинств – только он. В смысле – живот. Ни татуировок, ни бицепсов, ни мотоцикла. Поэтому я отчаянно хватаюсь за любые атрибуты мужественности.

Когда в первый год моего брака родственник жены в деревне позвал меня на рыбалку, я сразу согласился. Решил зарекомендовать себя как адский мужик сразу у несколько целевых аудиторий: и у жены, и у ее родственников, и у всей деревни.

У меня был опыт рыбалки. Тогда я поймал огромную щуку. Буквально голыми руками. В планшете. Мы с моим сыном Артемом играли в пруд.