– Извините. Я сегодня несносна. Может, поужинаете без меня?

– Не стоит принимать поспешных решений, мисс Конрад. Лично мне вы очень импонируете в такой ипостаси. Думал, вы женщина совсем другого типа. – Альберт пригубил вино.

– Белая и пушистая, как красивая тапочка? – уточнила Джина.

– Вроде того, – согласился Альберт.

Джина фыркнула. Подошла официантка. Джина заказала салат с телятиной, какое-то мясо с невоспроизводимым названием, вряд ли из местной кухни, судя по прописанным ингредиентам, и шоколадный десерт. Не смогла удержаться.

Мэган облегченно вздохнула, как будто решилось что-то важное для нее.

– А мы с Мэган обсуждаем эпический театр Брехта, – сообщил Альберт. – Что вы думаете по этому поводу?

Джину кольнули две вещи: во-первых, что ее подругу Альберт называл по имени, в то время как к ней самой обращался только официально, во-вторых, что Мэган опять как-то исхитрилась и предстала перед мужчиной именно такой, какой он хотел ее видеть. Эрудированной и экстравагантной. Невероятной. Как еще можно описать платиновую блондинку, которая разбирается в истории театра?

– Я думаю, что это полнейший абсурд.

– Неужели? – Лицо у Альберта было совсем как у садистски настроенного учителя младших классов.

– Потому что эпос и драма – это два разных рода литературы. Два разных искусства. Одно не может служить определением к другому. – Джина теребила салфетку. В колледже у нее всегда были отличные оценки по теории искусств. Что, съели?

– Вы не устаете меня удивлять, мисс Конрад. Это именно то, что я пытался объяснить Мэган. Как пример абсурдности искусства двадцатого века.

– И что, удалось? – едко поинтересовалась Джина.

– С вашей помощью, я полагаю, удалось.

– Все хорошо, что хорошо кончается. – Джина выразительно вонзила вилку в салат. Трудно, конечно, представить, но она сделала именно это.

Альберт усмехнулся и допил вино. Для него вечер удался. Сначала он не обрадовался набившейся в компанию Мэган. Он был хищником, а не дичью. И ему не нравилась самоуверенность некоторых женщин, полагающих, что если им природа подарила красивые ягодицы и терпение, чтобы отрастить длинные волосы, то весь мир должен пасть ниц в раболепном восхищении. Как правило, они либо пусты, как стеклянные бутылки, либо скрывают в душе такой ком корысти и злобы, приправленный ядом, что неприятно прикасаться. Но ее подружка… И почему только милые девушки, как правило, выбирают себе в подруги стерв? Ведь ясно же, что не один мужчина ушел от нее к Мэган! Хотя зря. В ней есть то, что давно утратили женщины: тонкая чувствительная душа, гибкий ум, железная логика и непосредственность реакций. Редкое создание.

И чего только она на меня сердится? Готов биться об заклад, обычно она гораздо приветливее. И улыбается часто, потому что от крыльев носа к уголкам рта уже наметились морщинки. Хорошая…

Помолчали. Мэган потерла пальцами висок и бровь, поморщилась. Видимо, ее не радовали креветки под соусом. Джина напряженно распиливала ножом говядину в гранатовом соке. И только Альберт казался невозмутимым и спокойным, точнее, ничуть не поколебленным в своем нормальном состоянии.

– Вы извините меня, если я поднимусь наверх? Мне нехорошо, – проговорила Мэган, вопросительно глядя на Джину.

Джине это не понравилось.

– Вас проводить? – спросил Альберт. Ему не хотелось этого делать, но было любопытно, как отреагируют обе.

– О боже, неужели я дожила до того момента, когда вы проявили любезность? – простонала Джина.

– Я проявлял ее и раньше, вот только вас тогда не было на горизонте, – с достоинством ответил Альберт. И едва сдержал улыбку, в которой готовы были растянуться его губы. Создавалось впечатление, что он поддерживает правила какой-то игры и ему это нравится. А Джине – нет… – Вот, например, сегодня я пригласил Мэган вместе с ее подругой составить мне завтра компанию во время прогулки в альпийскую деревню. Это с другой стороны горы.

– Как радостно об этом узнать! – Джина притворно восторженно захлопала в ладоши. – И что Мэган?

– Представьте себе, она согласилась! – провозгласил Альберт. Расхохотался.

– О-о! А ее подруга? – Джина уже откровенно смеялась над ситуацией.

Мэган встала.

– До завтра, мисс Суон.

– До завтра, мистер Ридли, – томно попрощалась Мэган. – Увидимся, Джина.

Джине захотелось ее придушить. Альберт каким-то необъяснимым образом стал тем мужчиной, которого Джина ни за что не простила бы своей подруге. Если говорить точнее, она приревновала… Черт! И вправду, когда Альберт смотрит на нее – словно чем-то острым колют под ребра.

– Так как насчет подруги? – вернулась Джина к прерванному разговору.

– Что? А, подруга… Она вроде бы тоже должна прийти в восторг от этой идеи. – Альберт с вызовом улыбнулся.

Интересно, у него друзья есть? Может ли кто-то выносить этого человека больше часа в год?

– Невероятно. Ладно, я обсужу с подругой этот вопрос, – рассмеялась Джина. Запас ее злобы был исчерпан.

– Вот и славно. Еще о Брехте…

– Не надо о Брехте.

– Что вы любите, Джина?

– Неразбавленный виски и джипы, – улыбнулась она.

– Неправда. Скорее капучино и старые дома.

– Может, и так. Вам-то что?

– Любопытно.

– Извините за снежок.

– Извиняю. Ваш десерт несут.

Остаток ужина прошел в странном молчании. Альберт не заводил разговор, а Джина робела затрагивать какую-то тему. Она уже поняла, что высмеять кого-то ему ничего не стоит. Он был интересен, загадочен до невозможности и даже симпатичен в своем жутком не-обаянии. Джина следила за его скептической, усталой мимикой, и Альберт Ридли казался ей все менее и менее страшным. Очень хотелось показаться ему остроумной и привлекательной. Ведь не одна только Мэган принадлежит к прекрасному полу! Ах если бы он это заметил…

Неприязнь таяла, но оставалось натяжение нервов какой-то иной природы.

– С вами нелегко найти общий язык, мистер Ридли. Как вы с этим живете?

– Это не я с этим живу, а окружающие со мной живут.

– Отговорки.

– Правда, что ли? – усмехнулся Альберт. Теперь он напомнил Джине старого волка, который с умилением смотрит, как серьезно исследует мир молодой щенок.

– Ага. Да вы и сами знаете.

– Давайте выпьем, Джина. – Он наполнил ее бокал белым французским вином.

– За что? Уж не за знакомство ли?

– Нет, скажем, за соединение несоединимого и красоту абсурда.

– В искусстве и в жизни. – Джина чокнулась с ним. Вино показалось ей мягким и шелковистым. – Спасибо за ужин. Кстати, кто кого приглашал?