— Мы тут, Иван… можно я буду называть вас Иваном?

— Ради Бога.

— Так вот, Иван, мы тут собрались перекусить.

— Прекрасная мысль.

— Заказали пиццу, не присоединитесь? Или предпочитаете vodka and selyodka?

— Водку в такую жару? Да ни за что! Только пиво, очень холодное, в большой запотевшей кружке, — мечтательно проговорил якобы Иван. — И, конечно же, сигаретку. Лучше всего «Лаки Страйк», но сойдет и «Мальборо». В крайнем случае — отрава местного производства…

— Какой же вы все-таки зануда, — голова исчезла, Дверь захлопнулась.

В нагрудном кармане сидящего за столом крепыша зашипела рация.

— Да… — прослушал сообщение и отключился. — Прибыла пицца, сэр.

— Что?

— Наши парни в машине докладывают, что приехал разносчик из пиццерии.

— Один?

— Так точно.

— Встреть его и расплатись.

— Есть, сэр — здоровяк четко кивнул постриженной по традиционной морпеховской моде («туго и упруго») башкой, встал и быстро проследовал к двери.

— Внимательнее там, — раздраженно крикнул вдогонку «Уильям» и опять схватился за телефонную трубку, набрал номер и принялся слушать длинные гудки.

Его единственный штатный помощник опять исчез с горизонта, такое с ним постоянно случалось. Теперь объявится на службе дня через два и, дыша перегаром, начнет нагло врать, что изучал оперативную обстановку, а потом встречался с доверенным лицом. Не иначе, в портовой распивочной, а потом в борделе.

И ничего с этим поделать нельзя. После первого же загула подчиненного он проинформировал об этом руководство. В ответ ему посоветовали провести с ним воспитательную работу и намекнули, что надо быть терпимее и не мешать заслуженному человеку спокойно доработать оставшиеся полтора года до пенсии. Интересно, у русских такой же бардак в разведке или еще похлеще?

Наверняка, последнее. Он никогда не верил рассказам старожилов конторы о «холодной войне» и великих битвах разведок двух мировых сверхдержав.

Старики, как известно, большие мастера приврать. В их времена и пушки стреляли дальше, и штыки блестели ярче, и враг был хитер и коварен, а они все равно победили. Не было всего этого, просто не могло быть, потому что…

— Чего тебе, парень? — здоровяк-морпех застыл в дверном проеме.

— Пицца, сеньор, — парень, вернее молодой мужчина в красной рубашке и желтой бейсболке протянул тому четыре больших квадратных коробки и неожиданно выпустил их из рук.

Здоровяк машинально подхватил их и тут же получил зверский удар ногой прямо посреди собственных широко расставленных нижних конечностей. Охнул и согнулся. Следующий удар, с правой в челюсть, не только вбил его в дверь, но и надолго лишил сознания.

Мнимый разносчик прыгнул следом, ловко крутанулся и заплел ноги стоящему слева у стены невысокому чернокожему парню в цветастых шортах. Оглушил его ударом в основание черепа, перевернулся через голову и сдвоенным ударом ног угодил в низ живота как бы Уильяму, стоявшему возле стола и все не решавшемуся цапнуть лежащий на нем пистолет.

Услышав шум, охранявший пленника вскочил на ноги и бросился к дверям. Когда он пробегал мимо спящего, тот не раскрывая глаз и не прекращая слегка похрапывать, как-то удивительно ловко подсек его ноги свисающей с койки рукой. Верзила упал, воткнулся головой в дверной косяк и заскучал. Секунда, и русский оказался верхом на нем, вырвал из руки пистолет (этот олух даже не снял его с предохранителя) и от всей души тюкнул лежащего лицом вниз рукояткой по темечку. Быстренько привел ствол в рабочее положение и навел в сторону открывающейся двери.

Желто-красный «бьюик» объехал припаркованный у подъезда черный с тонированными стеклами «форд», подпрыгнул на ухабе и завернул за угол.

— Вроде, все чисто, — заметил сидящий на переднем сиденье.

— Точно коллега, — подтвердил водитель.

— Охрана в «форде»? — поинтересовался недавний пленник. Перед тем как покинуть квартиру, он еще раз нарушил уголовный кодекс страны пребывания и к статье «Нанесение телесных повреждений» добавил «Грабеж», то есть снял с неподвижного тела одного из морпехов джинсы, с якобы Уильяма — рубашку и мокасины.

— Там, — кивнул головой водитель.

— Живые?

— Пока нет, но через часок будут.

— Замечательно, — развеселился бывший узник. Прикурил сигарету от окурка предыдущей и выбросил бычок в окно. — Послушайте, ребята, а вы часом не родственники?

— Нет, а что? — отозвался сидящий на переднем сиденье.

— У вас затылки похожие.

— Мы даже не знакомы, — хмыкнул водитель.

— Точно, коллега, — подтвердил сидящий рядом. — Впервые видим друг друга.

— Бывает, — заметил сидящий сзади. — Значит, так, слушайте боевой приказ, незнакомцы. Вас, кстати, предупредили, что вы временно переходите в мое подчинение?

— Так точно, — ответил водитель. Его напарник поднес ладонь к виску.

— Замечательно, — выпустил струю дыма в окошко. — Тогда для начала примите благодарность командования за удачно проведенную операцию по освобождению этого самого командования.

— Благодарность в стакан не нальешь.

— Намек понял, при случае отомщу.

— Все так говорят.

— Не боись, обещал, значит проставлюсь.

— Очень хочется верить.

— Вот здесь остановись, — скомандовал «представитель командования». — Зайду-ка я, ребята, в аптеку, а то нога разболелась.

— Сиди, я сам сбегаю, — вызвался водитель.

— У вас как с испанским, ребята?

— В пределах минимума, — честно ответил сидящий на пассажирском месте.

— То-то и оно, что в пределах, — кряхтя, вылез из машины и, стараясь, не хромать, двинулся к аптеке через дорогу.

Минут через десять приковылял обратно, залез в машину и принялся располагаться поудобнее. Наконец пристроил раненую ногу на сиденье и опять закурил.

— За что люблю старые американские тачки, так это за просторные салоны, — довольно проговорил он. — Карта есть?

— А как же, — отозвался водитель. — В бардачке.

— Отлично, поехали.

— Куда?

— На шоссе, потом свернешь на первую же грунтовку и остановишься.

— Ты как?

— Терпимо, а когда перевяжете и кой-чего вколете, станет совсем отлично. Да, через два квартала будет забегаловка. Остановимся, схожу, куплю что-нибудь перекусить.

— Надо было пиццу взять, — огорчился водитель.

— Точно, — поддакнул коллега…

— …Жизнь налаживается, — после перевязки, пары бутербродов и чашки кофе раненый заметно приободрился.