Берия мог бы ответить на это так же, как и Сталин: они«знали слишком много».

Поэтому их разослали по дальним городам, чтобы там без судаи без шума ликвидировать.

Наконец, была еще одна группа свидетелей — соучастникиБерия: Маленков, Хрущев и Булганин. Сами по себе личности невыдающиеся, онивсе-таки представляли важнейшие институции: Маленков — государственнуюбюрократию, Хрущев — партийный аппарат, Булганин — армию. С ними Берия думалпоступить так, как поступает всякий уважающий себя бандит: честно поделитьдобычу власть. Будучи на вторых ролях во время «лечения» Сталина, они после егосмерти получили от Берия всю юридическую партийно-государственную власть содной негласной оговоркой, запечатленной в новом кремлевском протоколе иерархиивождей: Берия согласился быть вторым лицом в государстве, чтобы управлятьпервым.

Берия был не только полицейским: как политик он был намноговыше своих коллег и понимал, что Сталиным кончалась целая эпоха, что отнынестать великим и успешно править может только анти-Сталин. Действительно,выяснилось, что штыками можно завоевать и собственную страну, но управлять ею,вечно сидя на этих штыках, более чем неудобно. «Спуск на тормозах» такойпредставляется мне политическая программа Берия.

Конечно, располагая только антибериевской информациейсоветской официальной истории и зная самого Берия как верховного инквизиторастраны на протяжении почти двадцати лет, трудно представить себе, что он могпревратиться в собственного антипода. В политике, однако, возможны всякиеметаморфозы. Еще Ленин пророчески предсказал перерождение своих учеников:«История знает превращения всяких сортов; полагаться на убежденность,преданность и прочие превосходные душевные качества — это вещь в политикесовсем не серьезная» («Одиннадцатый съезд РКП(б). Стенографический отчет».М. 1961, стр. 28). Так оно и оказалось, когда, по словам Муссолини, «большевизмпереродился в славянский фашизм».

После смерти Ленина партия выдвинула лозунг: «Без Ленина, нопо ленинскому пути» — и попала в точку. Ленин отменил «военный коммунизм», далнэп, сохранил Советы, ограничил ГПУ, разрешил творческие объединения вискусстве без соцреализма, но с частными издательствами, боролся спролеткультами, заигрывал со сменовеховцами, обещал восстановить все свободы иправа (Программа партии) — и умер. Страна была согласна идти по этомупути. Можно ли теперь сказать народу: без Сталина, но по сталинскому пути? Избесконечного потока сводок сексотов Берия первым из членов Политбюро знал ответнарода на этот вопрос: великий вздох облегчения, всеобщие надежды на перемены.Берия отлично понимал, что только используя эти надежды, можно добиться успеха.

Не из любви к народу, не из ненависти к Сталину и не израскаяния в содеянных преступлениях, а исходя из политических расчетов и личныхинтересов в новых условиях, Берия решил возглавить движение за реформы. УбиваяРобеспьера, термидорианцы совсем не собирались сдать в музей гильотину, нокогда они увидели, с каким ликованьем народ встретил гибель вершителя террора,то решили воспользоваться этим недоразумением и возглавить движение загуманность. То, что Хрущев сделал со Сталиным через три года на XX съезде(1956), Берия хотел начать сейчас же. Он и начал это, освободив 4 апреля 1953года «врачей-вредителей» и сам же обвинив сталинско-бериевскую полицейскуюсистему в фальсификации, фабрикации дел и инквизиции.

Начало десталинизации и даже возникновения самого выражения«культ личности» ошибочно связываются с Хрущевым и XX съездом: впервые этовыражение было употреблено через три месяца после смерти Сталина, когда Бериябыл фактически правителем страны. В статье без подписи «Коммунистическая партия— направляющая и руководящая сила советского народа» (безусловно напечатаннойпо решению Президиума ЦК) «Правда» от 10 июня 1953 года писала: «…пережиткидавно осужденных партией антимарксистских взглядов на роль масс, классов,партий, элементы культа личности до самого последнего времени имели место впропагандистской работе, проникли на страницы отдельных книг, журналов игазет».

Статья констатировала: «сила нашего партийного игосударственного руководства в его коллективности», а «существо политики нашейпартии изложено в выступлениях Г. М. Маленкова, Л. П. Берияи В. М. Молотова».

Эту скрытую антисталинскую программу Берия, несомненно,разделял и Маленков, но Хрущев был против нее, ибо она вела к популярностиБерия и Маленкова, что не входило в его честолюбивые планы. Никакой собственнойпрограммы при этом у Хрущева не было, его только не устраивало создание новойтройки — Маленков, Берия, Молотов.

Как и всякому выученику Сталина. Хрущеву была важна непрограмма, сталинская или антисталинская, а власть, важно было взять этот самый«руль партии и государства» из «тех рук» в свои собственные руки. Мы уже знаем,что Хрущев этого потом добился, но добился потому, что никто из его коллег и непомышлял, что ему по плечу такая задача…

Тут история той же партии как бы вновь повторилась: Сталинаединодушно выдвинули на пост генсека при Ленине, ибо его считали «тихоней» ибездарью и собирались использовать его в своих целях. Выдвигая Хрущеваисполняющим обязанности первого секретаря ЦК после смерти Сталина, думалипримерно то же: мужик, недотепа, партийный винтик, его так же можноиспользовать в своих целях, как на протяжении двадцати лет это делал Сталин…

Но вернемся к Берия и культу личности. Лучшее доказательствотого, что первым инициатором курса десталинизации был лично Берия, мы находим видеологической жизни партии. Как только покончили с траурной тарабарщиной вмарте, имя Сталина стало постепенно исчезать со страниц газет и журналов.Сочинения Сталина прекращают издавать — последним оказался том 13. Издание ужеподписанных к печати следующих томов его Сочинений (14 и 15) приостанавливают,а потом вообще набор рассыпают. Если в апреле и мае в передовых статьях«Правды» все еще встречается имя Сталина, то за целый месяц (с конца мая до 29июня) на Сталина ссылаются лишь один раз! Зато после ареста Берия имя Сталинаназвано только за одну неделю 12 раз со всеми прилагательными в превосходнойстепени.

В том же плане десталинизации Берия начал пересмотрпресловутой «сталинской национальной политики».

Внимание внешнего мира было приковано только к «делуврачей», поэтому прошли незамеченными десятки «национальных дел» в союзных иавтономных республиках. Все эти дела тоже создавались по стандарту 30-х годов:во всех национальных республиках СССР орудуют озверелые банды «буржуазныхнационалистов», которые подготавливают выход их республик из «братской семьи».После систематического глумления (в 20-х годах) над всем русским теперь«старший брат» призывался поднять свою имперскую дубину против малых народов.

Берия, в котором имперский жандарм легко уживался рядом сгрузинским шовинистом (после депортации чеченцев, ингушей, балкарцев икарачаевцев по приказу Берия горная Чечня и гора Эльбрус были аннексированыГрузинской ССР), великолепно понимал, что слабое место Советского Союза — немифическое капиталистическое окружение, а двойное окружение покоренных им народов:на окраинах России и в странах Восточной Европы. Берия хотел вернутьнациональную политику хотя бы к ее ленинским истокам: коренизацияпартийно-государственного аппарата и введение делопроизводства на родном языке.Этой цели служило решение Президиума ЦК КПСС от 12 июня 1953 года, принятое подокладу Берия. В нем было сказано: