как он будут всегда, — ответив Светлане, я спросил: — Что еще по моему противнику известно? Как его зовут-то вообще?

— Вьюнников Станислав, сын графа, — сказал Скворцов. — Его отец входит в совет школы и занимает там отнюдь не последнее место, — м-да, всё-таки умудрился перейти дорогу еще одному влиятельному человеку. Так и смотри, не доживу до выпуска.

— Из навыков могу сказать только то, что он силен в ближнем бою и полагается на какую-то восточную школу боевых искусств, — сказала принцесса. — Больше информации не удалось найти, ни одной записи с камер не сохранилось. Как вовремя, правда? Я уже сообщила куда надо, с этим разберутся.

— Спасибо, ребята, за информацию, — поблагодарил пришедших. — Буду более аккуратным с этим Вьюнниковым.

Товарищи уходить не стали, а остались внутри помещения, сидя молча с напряжёнными моськами. Таким образом, они выражали мне свою поддержку, за что я был им признателен. Выделялась только принцесса, она периодически чему-то ухмылялась, глядя то на меня, то на моих друзей.

Спустя десять минут нас позвали, и мы отправились на арену: я с принцессой пошел на само поле, а ребята — на трибуны.

Ну что? Посмотрим, на что способен этот любитель муай-тай.

Глава 8

А оказалось, что неплохо так он может. Я не справлялся. Да, я не пропустил еще ни одного удара. Вот только самому мне атаковать возможности мой противник не давал от слова совсем. Единственное, что могу, так это уклоняться от его ударов. Даже на блок не рискну принять его удар — меня переломает просто. Будь я в прошлом своем теле, этого сушиста уже выносили бы. А пока мой мозг пытался найти выход из этой ситуации.

— Ну что? Не по зубам я тебе? — нагло спросил Вьюнников, дав мне передышку. — Я вымотаю тебя, а после унижу так, как ты до этого поступил с моим товарищем.

Я его игнорировал.

По факту, во время боя я видел множество открытий своего противника, однако физическая подготовка не позволяла мне ими воспользоваться. Тело просто не поспевает за мозгом, вот и все. Здесь нужно быть хитрее и попытаться разозлить врага, чтобы он ошибся.

— Так почему ты отправил своих друзей вперед себя? — спросил я, усмехнувшись. — Испугался, что я, будучи свежим, тебя отшлепаю, как портовую шлюшку?

— Все это пустое сотрясание воздуха.

— Да? — я продолжил донимать его своими вопросами. — А твой отец в курсе, что ты, пытаясь сделать себе репутацию отличного бойца, на дуэль вызываешь только слабаков и тех, за кого не могут заступиться?

— Да что ты понимаешь?! — отлично, видимо я попал в точку.

— Так ты еще даже за товарища заступиться не можешь, — сказал я, вспомнив стычку в столовой. — Стоял и молчал в трубочку, пока твоего друга держали в захвате. У самого, небось, поджилки тряслись? Ну, оно и понятно, впервые же увидел, как жертва оказала сопротивление.

— Закрой свой рот! — прокричал мой оппонент. — Я никогда не нападаю на слабых!

— Да? А ситуация доказывает обратное. Так ты еще и вперед друзей своих отправил, как пушечное мясо, — сказал я и добавил: — Сударь, да вы трус!

— Не смей называть меня трусом! — все, готов. — Ты не знаешь, через что я прошел!

— Да плевать я хотел на то, через что ты прошел, — я хоть и был в прошлом одиночкой, но дух товарищества мне не чужд. — Ты бросил своих товарищей на убой, чтобы они вымотали твоего противника, а ты пришел на все готовое! — я лукавил. Очевидно, что они даже подумать не могли о том, что хотя бы вторая из трех сегодняшних дуэлей состоится.

— Да закрой ты свою пасть! — он бросился на меня, на ходу бросив: — Сдохни, падаль!

Пока он бежал, я подметил количество открытых зон, что добавились к уже имевшимся. Пусть у меня и не получилось ввести его в состояние, когда от гнева у него бы забрало упало. Тем не менее, психологическое состояние моего противника я пошатнул заметно. Это мой шанс на победу.

У нас сложился паритет. Он по-прежнему по мне не мог попасть. Я же, наконец-то, наносил ему ответные удары в корпус, вот только он их даже не чувствовал. А я себе уже руку отсушил об его тело. Так дело не пойдет, здесь необходимо бить только в голову.

В какой-то момент под ногой моего противника проскользнул песок, из-за чего он накренился, и его правая часть физиономии открылась. Я, понимая, что кулаком не дотянусь, разжал его. И хлестким ударом дал ему пощечину. Упс, я не хотел, но по-другому не получилось бы достать соперника.

— Да как ты смеешь?! — взревел раненым зверем сын графа. — Чтоб меня, как какого-то слугу?!

Вот тут-то он и закусил удила. Вьюнников налетел на меня как ураган. Единственное, что я мог это уворачиваться. Мои руки уже не поднимались. Пару раз мне пришлось ставить блок, потому что уклониться я не успевал, за что я и поплатился своими верхними конечностями. Удары были такой силы, будто кувалдой вдарили.

Ну да ладно, у меня еще ноги есть. Главное подобрать нужный момент. Вот только времени осталось не так много, еще чуть-чуть и мои силы иссякнут. Слава богу, что из-за такого яростного размахивания конечностями, силы покидали и моего оппонента. Он начал замедляться. Движения не такие резвые, руки не так хорошо закрывают голову. И в какой-то момент он подставился.

Мой противник из-за усталости и пота, что застилал ему глаза, неправильно рассчитал расстояние между нами. Удар Вьюнникова промелькнул в миллиметрах от моего лица, а его самого повело вперед, и его тело стало заваливаться. Вот! Мой шанс! Пока мой соперник приводил себя в равновесие, я коротким прыжком отскочил от него. И с подшага к нему, провернулся на левой ноге и впечатал пятку правой аккурат ему в висок, когда он поднимал на меня свой взгляд.

Мы оба рухнули. Кажется, я что-то потянул, тело до сих пор не готово к таким пируэтам. Сил совсем не осталось. Глаза слипались. Если этого не хватило для моей победы — меня сейчас просто по всей арене размажут…

* * *

Трибуны арены

— Ахренеть! — воскликнул кто-то из толпы. — А кто победил-то вообще? Они оба лежат сейчас.

— Ставлю на Новикова, его удар был последним.

— Ага, только вот до этого он от Вьюнникова по всей арене как сайгак бегал.

— Смотрите! — воскликнул один из школьников. — Он поднимается. Твою мать! Кто-нибудь, остановите меня, если я начну задирать этого парня.

— Какого черта с ним произошло?