И вот снова на исходную, и отрабатываем строевую подготовку в составе отделений, взвода. До ротной «коробки» мы пока не доросли. Глядя на другие взвода, понимаем, что не мы одни такие тормоза. У них тоже бывает кто в лес, а кто по дрова.

Спустя годы службы я сам занимался строевой подготовкой с личным составом, как с молодым пополнением, так и со старослужащим. Чтобы управлять личным составом, он должен быть сплоченным. А что зачастую сплачивает малознакомых людей? Правильно — ненависть, злость. В том числе и к командиру. А когда все, как единый организм сплочен, объединен одной целью, тогда он управляем, и можно решать задачи, в том числе и боевые.

Но тогда, в далеком августе 1984 года, я не думал об этом, тщательно отрабатывая строевые приемы. Моя задача была тогда — не уронить своего лица перед своими подчиненными, моими товарищами. Чтобы никто не говорил, что замкомвзвода — гризда нестроевая, ходит как чмо. Чтобы что-то требовать от людей в армии, ты должен делать это сам.

Отец меня учил. Чем отличается командир от замполита? Командир говорит: «Делай как я!». Замполит: «Делай, как я сказал!»

И поэтому, постигая военную жизнь, приходилось стирать каблуки об асфальт плаца.

Снова одиночная подготовка.

Спина уже болит, нога предательски сгибается в колене, когда ее держишь на весу. Куртка уже темная на плечах от пота, да и подворотничек, хоть и не вижу своего, сужу по товарищам, тоже далеко не первой свежести.

Вертков останавливает занятия, подходит к Пинькину Олегу:

— Товарищ курсант, что у вас в кармане?

Олег краснеет. У него в кармане брюк оттопыривается что-то.

— Ничего, товарищ капитан!

Олег имеет очень белый цвет кожи и голова белобрысая. Очень легко краснеет, когда злится, смущается, волнуется.

— Доставайте, товарищ курсант.

Пинькин полез в карман и достал два куска белого хлеба.

Мы все ахнули.

— Пиздец тебе, Пенек!

— Гад!

— Чмо!

— Гондон!

— Сука!

— Голоданец! (презрительное от «голодающего»)

Вполголоса все матерились. Категорически запрещено было забирать пищу из столовой. От этого и понос, и паразиты. Дизентерия и прочие прелести пищевых отравлений. Но есть хотелось постоянно.

А вот за такие «шалости» полагалось наказание. И все его знали. Ладно, у него два куска, а не больше.

— Внимание! Сорок вторая рота! — Вертков повысил голос, чтобы его слышал весь плац — Упор лежа принять!

Все исполнили команду, только барабанщики стояли столбами. Капитан посмотрел на них.

— Барабанщиков тоже касается! Барабаны снять! Упор лежа принять!

Те неохотно проделали это. Отжимание. Кому охота! Я успел сдернуть пилотку и засунуть сзади под поясной ремень. Некоторые решили отжиматься в головных уборах. Они падали. Кто-то пытался, стоя на одной руке, поднять ее и спрятать под ремень. Многие же просто с сожалением смотрели на свою пилотку, лежащую на земле. Если не удастся ее отряхнуть от пыли, то вечером придется стирать ее. Неприятное занятие это в ледяной воде. Просушить ее толком негде, она же многослойная, а утром нужно стоять на утреннем осмотре в уже чистой и выглаженной. А с утюгами, как известно — проблема. Так что во всем виноват Пинькин!

— Старшина, командуйте! А вы, курсант Пинькин, ешьте хлеб!

Бударацкий рад стараться:

— Раз! Руки согнуть! Грудь касается асфальта! Так, кто там не полностью сгибает руки! Кто сачкует! Ждем. Вся рота ждет!

Мочи уже нет терпеть. Руки забились кровью, еще немного и многие повалятся на землю. Спина в пояснице проваливается вниз. Сука, Пенек!

Старшина неспешно ходит по плацу. Пинькин давится, заталкивает хлеб в рот. Но после строевой подготовки, да когда еще волнуешься и физически ощущаешь на себе ненависть твоих сослуживцев, корчащихся на пыльном асфальте, то как-то кусок хлеба не очень-то лезет в горло. В горле все пересохло у Пинькина от волнения. Слюны нет. Воды нет. Один кусок хлеба во рту кажется буханкой. А их два!

Вертков внимательно следит, чтобы Пинькин глотал, а не прятал, как хомяк, за щекой.

Бударацкий не спеша командует:

— Делай два! Раз! Ниже! Ниже, я сказал! Два! Раз! Два!

Некоторые злобно громко шипят:

— Пинькин — козел!

— Будешь жрать весь хлеб, что после ужина за батальоном останется!

Бударацкий, прохаживаясь между отжимающимися:

— Разговорчики в строю! Раз! Два! Что не доходит через голову, будет доходить через руки и ноги. Через конечности, одним словом. Раз! Два! Раз! Два!

— Сам ты — конечность! — неподалеку пыхтит Женя Данданов («Даныч»).

— Пенек! Жри скорее!

Ну, вот Пинькин проглотил хлеб. И стоит красный, как вареный рак. Кажется, что у него из ушей повалит пар.

Вертков командует:

— Закончить упражнение! Встать! Заправиться!

Все вскочили, отряхивают руки. Ладони грязные, все в мелких ямках. Кто-то порезался о небольшие острые камни. Многие тщательно отряхивают упавшие пилотки и многие тихо шипят на Пинькина, обещая ему веселую жизнь. Например, устроить «темную». Темная — это когда набрасывают одеяло на голову и бьют так, чтоб не оставлять синяков. Например, сиденьем армейского тяжеленного табурета. И кому устраивают такое побоище, не видит своих обидчиков. Иди потом жалуйся, пусть потом разбираются, кто тебя бил. Не видел никого. Ну, а стукачей не жалуют в армии. Они стоят почти на том же уровне, что и воры. Но никому в роте еще не устраивали «темную». Только обещали.

Есть в курсантских правилах общежития еще одна неписаная «казнь». Ночью аккуратно выносят койку со спящим в туалет. Это для воров или доказанных стукачей. В столовой с такими не сидят за одним столом. С древних времен с товарищами готовы были делить кров, пищу. И даже чоканье бокалами, кубками, стопками тоже древний обычай. Вино переливалось из кубка в кубок, смешивалось, подчеркивало, что оно не отравлено. Высшая степень доверия. А когда отказываются жить под одной крышей и питаться вместе — бойкот. Человек становится изгоем. А в мужском замкнутом коллективе сложно прожить изгоем.

Ну, а Пинькин просто разозлил всех, настроил против себя. На гражданке дал бы по морде. А вот в армии так нельзя. Надо себя переделывать.

Все это читалось не только в моих глазах, но и у остальной роты. Многие ворчали угрозы в адрес Пинькина.

Потом была учеба. Длительная, изнурительная. Казалось, что вот эта долбежка-зубрежка уставов сможет свести кого угодно с ума. И кто это только придумал? Строевая подготовка. Защита от оружия массового поражения… Это же вообще садист-извращенец придумал! Команда «Газы!» Выдохнуть, зажмуриться, нащупать противогаз, выдернуть оттуда маску, правильно одеть маску. Одевать нужно не как треух на голову, а сначала натянуть на подбородок, а потом уже на черепную коробку, резко выдохнуть, открыть глаза, надеть пилотку на резину, которая обтягивала голову.