— Здравствуйте, это вам! — он протянул ей цветы.

— Мне? С какой стати?

— Простите, я вел себя ужасно, мне рассказал дядя Женя,ваш сосед и мой дальний родственник… И я прошу прощения. Пожалуйста, извинитеменя!

Господи, какие у него глаза! В них такая мольба! Дажестрашно…

— Конечно, я вас прощаю. Спасибо за цветы!

Он топтался на пороге, не в силах уйти. Ему так нравиласьэта женщина… А она не могла захлопнуть дверь. Ей было его нестерпимо жалко.

— Может быть, вы хотите чаю? Или кофе?

— Кофе я бы выпил… Спасибо!

Он вошел, снял кожаную куртку.

— Ох, я идиот! Я… Вы…

— Меня зовут Варвара, — улыбнулась она и протянулаему руку.

Он просиял, тоже как‑то по‑детски.

— А я Стас…

— Я уже знаю. Стас Симбирцев, знаменитый артист! Ибудущий партнер…

— То есть? — нахмурился он.

— Вы же будете сниматься у Шилевича?

— Ну да… О, так вы и есть та самая девушка с альпийскихлугов? Наслышан. Здо́рово! Вы всетаки поставьте цветы!

— Ах да! Идите на кухню, вы, судя по всему, неплохознаете географию этой квартиры!

— Это да, — засмеялся он. — Но у вас такуютно. У Веры тут был бардак…

— Вы какой кофе пьете? Крепкий?

— Если можно…

— Можно. Но вы после кофе спать‑то будете?Поздновато для крепкого кофе, нет?

— Наверное, вы правы… Варя, дядя Женя говорит, будто якричал, что я такая знаменитость… Это правда?

— Было дело, но мало ли что кричит пьяный человек, ктому же не заставший дома свою девушку…

— Да пошла она… Впрочем, это она меня послала… Но ведьне хочется так думать, да?

Он улыбался, и улыбка была столь заразительна, что Варяпочувствовала, как у нее тоже рот растягивается буквально до ушей.

— Варя, а давай сразу на ты, а? Все‑такипартнеры…

— Давай!

— А ты правда ни одного моего фильма не видела?

— Правда! Но очень хочу посмотреть. Вот отснимусь…

— И уедешь к себе в Альпы?

— Да, у меня там сын.

— И муж?

— Нет, моего мужа убили.

— Прости! Я же не предполагал…

— Конечно. И еще у меня там мама.

— А ты… расскажи о себе, а то болтают всякое…

— Обо мне? — крайне удивилась Варя.

— А ты как думала? Снимаешься в главной роли, уШилевича, а это все же марка, неведомо кто, неведомо откуда… Конечно, уверяют,что ты с ним спишь… Ну, сама понимаешь…

— Я с ним сплю? Обалдеть!

— Наши бабы всегда так думают… Да оно частенько так ибывает. Но я же знаю Романыча и тетю Надю. Варя… Надо же, я никогда не знал ниодной Вари… Варя, Варюша…

— Варежка, — подсказала ему Варя.

— Варежка? Клево! Правда, такая теплая пушистаяВарежка… как в детстве, когда играешь в снегу, руки замерзли, красные, вцыпках, а сунешь их в теплые варежки, и так хорошо… Ты теплая, Варежка. Иужасно красивая… Но главное, теплая. Я тоже буду звать тебя Варежкой. Чертподери, с тобой так легко, так спокойно… Я устал, я чудовищно устал… За годснялся в стольких фильмах… Деньги нужны, я квартиру хочу купить… А это жебешеные бабки… И вообще, нельзя, чтобы тебя забыли… Ох, что это я все о себе…Ты вообще‑то актриса?

— Из погорелого театра! Окончила ЛГИТМиК, но меня никтоникуда не брал. Я уж крест на актерстве поставила, а тут вдруг… Это такоесчастье, знаешь, Стас, когда все заварилось, я вдруг поняла — я наконец‑тоживу своей, понимаешь, своей жизнью!

— Понимаю! — кивнул он.

И она чувствовала, что он действительно понимает ее.

— А ты где учился?

— Во ВГИКе.

— А!

— Варежка, тебе про меня всякое говорить будут…

— Уже! — засмеялась Варя.

— Что пьяница, дебошир, бабник, в общем, совершеннонесносный тип, да?

— Не только!

— А что еще?

— Что потрясающий артист, редкий талант, сумасшедшееобаяние…

— А ты чему поверила?

— А всему!

— Ты не только красивая и теплая, ты еще иумная, — засмеялся он.

Она тоже засмеялась.

— И не врушка и не лицемерка… А сколько лет твоемусыну?

— Семь.

— А как его зовут?

— Никита! Я как раз с ним разговаривала по скайпу,когда ты позвонил.

— Так странно, — он глянул на часы. — Этобыло всего сорок минут назад, а мне кажется, мы так давно знакомы…

— Всю жизнь, — вырвалось у Вари помимо воли.

У него перехватило дыхание. Надо уносить ноги, подумал он.Только бы не наделать глупостей. Она не похожа на других, пока, во всякомслучае… и это надо беречь. Куда спешить‑то?

— Варежка, мне пора, дай мне свой телефон. И запишимой. Звони, когда захочешь…

— И ты!

— Буду! Я завтра уезжаю в Минск на съемки, но скоровернусь…

— А когда ты у нас‑то сниматься будешь?

— Через неделю, кажется… Ну все, гони меня!

— Это нелегко…

Он сделал шаг к ней, она отступила.

— Иди, пожалуйста, иди!

— Уже ушел! Хоть это и вправду нелегко.

Он шагнул за порог.

— Спокойной ночи, Варежка!

Ой, мамочки, что же это делается? Я же влюбилась! А как внего не влюбиться?

Стас бегом спустился по лестнице, ехать в лифте былоневмоготу. Он и вообще‑то всегда все делал бегом, а тут такое… Онаудивительная, ни на кого не похожая… и совершенно ничего не играет в жизни.Наверняка она понравится отцу с матерью… И то, что у нее есть сын… Я так хочусына… Идиот, ты что, опять собрался жениться? Мало тебе? Три раза уже очертяголову несся в ЗАГС… Нет, тут нельзя спешить… Да и с чего ты решил, что она затебя пойдет с твоей‑то репутацией… Она не девочка уже и живет в Европе.Да, никуда я не буду спешить… даже в постель. Хотя так хочется… Но нельзя. Онаведь может быть другом, а не только любовницей. Жена‑друг… Как это важно,вот у Вадьки с Ленкой такая семья, они любят друг дружку, и при этом онидрузья. Мне так этого не хватает…