Алан смотрит с тревогой.

— Что с вами? — мягко спрашивает он. — Чего вы так сильно испугались?

— Ничего… — мой голос хриплый, словно чужой. Я мотаю головой, но руки не отпускаю. Не могу решиться. — Просто… Просто очень устала.

— Вам что-то померещилось?

— Да! Вы видели? — с надеждой спрашиваю я, вскидывая взгляд.

— Нет, но… Вы же сегодня первый раз практиковали магии, верно?

Я настороженно киваю.

— Когда я только начал заниматься, то помню, мне всякое мерещилось. Мой учитель объяснял, что так магия отпугивает слабых духом, — говорит Алан.

Его голос успокаивающий, глубокий. Он напоминает мне тихий прибой Чёрного моря, на которое мы с мамой ездили летом… Тогда меня ещё звали Катей, а жила я в другом мире. Теперь кажется, словно это было давным давно, может даже в иной жизни.

Я, наконец, нахожу в себе силы отпустить руку принца и тут же поднимаю взгляд на зеркало. Но там ничего нет. «Может правда показалось?» — с надеждой думаю я. И тут же вспоминаю, что отец запрещал заниматься магией.

Может, вот она причина? Может, Викторию и раньше после занятий начинали одолевать жуткие галлюцинации, а отец просто не хотел повторения истерик? Хоть бы так и было! Ещё одной встречи с зеркальным приведением я не переживу. Сердце попросту встанет...

— Спасибо, — от всей души благодарю я. Принц мне уже не кажется каким-то монстром. Он тревожно улыбается, глядя своими серыми глазами прямо в душу. Потом поднимается на ноги и смотрит на меня сверху вниз. «Он так близко и так далеко одновременно», — приходит в голову глупая мысль.

— Так что вы хотели сказать? — спрашивает принц. — У вас есть подозрения, кто вас проклял?

— Нет, — тихо отвечаю я, опуская взгляд на свои сцепленные руки.

Алан делает паузу, давая мне время поменять ответ. Но я молчу, словно язык проглотила. Страх попросту не даёт вымолвить слово: «мама».

«Хватит с меня на сегодня, — думаю я. — Ещё будет время признаться…».

— Ладно… Но если появятся догадки, то сразу скажите.

— Хорошо, — бормочу я.

— Мы плохо начали, Виктория. В этом моя вина… Но давайте попробуем снова. Что скажете?

— Давайте.

— Отлично! Радует, что мы пришли к согласию. Может, у вас есть ко мне какие-то вопросы? Обещаю ответить честно, — говорит он, а сам внимательно наблюдает за мной.

— Ну… Может расскажете про проклятия? Я совсем ничего о них не знаю. Вдруг на мне и правда одно из них.

— Если это так, то главная задача — избавиться от него как можно скорее.

— И как это сделать? — спрашиваю я, не ожидая хороших вестей. Вряд ли существует волшебная пилюля.

Алан отвечает очень серьёзно:

— Тут несколько путей. Добровольный, когда колдун снимает наговор сам. Принудительный. Это если колдун теряет силы или гибнет. И, так называемый, натуральный: проклятие исполняется, в чём бы оно ни состояло, и само исчезает, обычно унося с собой и жизнь носителя.

— А разве нет какого-нибудь артефакта на такой случай? — не сдаюсь я. — Или, может, где-то на вершине горы живёт всесильная гадалка с даром снимать порчу?

— Да вы, Виктория, фантазёрка. Если где и живёт волшебная старуха, то я про неё ничего не знаю. Уничтожение культа — лучший вариант. Это решит и мои и ваши проблемы... Поэтому, давайте поможем друг другу.

— Давайте, — я слабо улыбаюсь. — Только какой от меня прок? Я умею только в неприятности влипать.

— Для начала, перестаньте меня бояться. Мы же выяснили, что я вас не собираюсь есть.

— Именно так волк и говорит своей жертве, прежде чем слопать, — подхватила я шутку. Принц чуть улыбается, а я ловлю себя на том, что не могу отвести от него взгляда, а под сердцем так невыносимо сладко тянет, что аж больно. «Это от усталости», — убеждаю я себя.

— Мне тут пришла в голову одна мысль… — задумчиво говорит Алан. — Знаете, почему я так хорошо чувствую чёрную магию?

— Потому что оборотень?

— Не только. Оборотни, конечно, имеют хорошее обоняние, но магию способны ощутить далеко не все. Вы должны были заметить, что мои солдаты при вашем появлении отнюдь не воротят носы, значит вряд ли чуют чёрную энергия возле вас. Тут требуется настройка. У людей это называется «взять след». Если бы мы каждую секунду воспринимали все запахи мира, то сошли бы с ума.

— Так вы всё время настроены на чёрную магию?

Вместо ответа принц расстёгивает две верхних пуговицы военной формы и, потянув за тонкую цепочку на шее, достаёт наружу подвеску с камнем в форме капли.

— Это «Слеза покаяния», — говорит он, — редкий алхимический кристалл. Возник из застывших ведьминских слёз… По крайней мере такова легенда. Слеза снижает воздействие чёрной магии и помогает лучше её  ощущать.

Подвеска очень красивая. Основание золотое, как и ушко. Сам камень насыщенно алый, а в самой глубине чёрные искры.

Неожиданно принц наклоняется ко мне и, прежде чем я успеваю хоть слово сказать, надевает цепочку мне на шею.

— Нет, не надо, — бормочу я. От близости принца у меня случается приступ тахикардии.

— Это в качестве извинений. Если кристалл мне понадобится, вы же одолжите?

— Конечно. Он ваш!

— Нет, больше нет. Я слишком много вам задолжал, Виктория. То что сделали мои солдаты… Подобному не может быть прощения. И если эта безделушка хоть немного поможет вам успокоиться и затормозит действия проклятия, в чём бы оно не выражалось, то я буду счастлив. Поэтому возражения не принимаются.

— Нет, — я мотаю головой, порываясь снять подарок. — Вам он нужнее! Что, если чёрные маги попытаются наслать на вас свои чары?

— Но вы же не можете знать в чём состоит ваше проклятие. Может, именно вы должны привести меня к смерти, — говорит Алан словно в шутку, но взгляд у него серьёзный. — Если будете носить «слезу», то мы убьём двух зайцев. А обо мне не волнуйтесь, оборотни куда слабее поддаются магическому влиянию. Поэтому отказа не приму.

В душе у меня творится такой сумбур, что впору вызывать скорую. Да только не откачают. Сердце заходится стуком.

— Спокойной ночи, Виктория, — принц берёт мою руку и снова оставляет на ней свой поцелуй. На этот раз я не вырываю ладонь, только смотрю большими глазами, не силах принять произошедшее. А потом молча наблюдаю, как принц покидает мою комнату.

На душе у меня волки воют. Я подбегаю к двери, закрываю на засов, прикладываю ладони к горящим щекам. «Так, успокойся», — говорю себе, но помогает слабо. Цепочка холодит шею. Ухватив камень, я заворожённо подношу его к глазам. Зачем принц подарил его мне? Из-за чувства вины? Я пытаюсь вспомнить было ли что-то подобное в книге… Кажется упоминалось вскользь. Но насколько помню, Алан камень с себя не снимал. Или просто выветрилось из памяти?