Заходите, – продолжал Симеиз, – угощать мне вас нечем, времена у нас неурожайные, но газированной минеральной водички могу предложить в изобилии. Прошу.

Они попали в кабинет, уставленный книжными шкафами, посреди него стоял большой письменный стол, заваленный бумагами, там же возвышался старинный микроскоп, который во времена легенд, конечно же, еще не был изобретен.

– Располагайтесь, располагайтесь в приюте горного отшельника, – произнес хозяин замка.

Алиса получше рассмотрела его – у Симеиза было розовое лицо и такая же розовая лысинка, окруженная венчиком седых волос. Нос у Симеиза был пуговкой, уши круглые, большие, и росли они поперек головы. Ни бороды, ни усов у князя не оказалось.

– Нам некогда, – твердо сказал Рашид. – Мы принесли выкуп.

– Ах, этого не может быть, – ответил Симеиз. – Такую сумму нельзя заработать честным путем, да и бесчестным трудно.

– Эй, тиран! – крикнул хрипло попугай. – Тебе денежки нужны или поговорим иначе?

– Поговорить всегда важнее.

– Ребята, – приказал попугай, – бери ящик, пошли назад. Как он наговорится, пускай крикнет погромче, мы, может, вернемся, а может, другого мудреца найдем.

– Могилка! – взмолился Рашид.

– Я тебе не Могилка, а Аль-Могила, и еще неизвестно, мавританский ли граф или просто испанский. И жизненного опыта у меня в сто раз больше, чем у тебя, мальчишка! Ты погляди на него – у него же ручки трясутся, как хочется на наши деньги лапы наложить.

– Замолчи, презренная птица! – закричал Симеиз. – Сейчас прикажу тебя в суп пустить.

– Для меня еще кастрюля не заготовлена, – ответил попугай, но на всякий случай взлетел наверх и уселся на книжный шкаф.

– Попугай, ты не прав, – решительно заявил Икар. – При всем моем желании как можно скорей жениться на Гюль-Гюль, я считаю, что птицам не положено разговаривать так с благородными людьми. Каждый должен знать свое место.

– Тогда и людям нечего делать в нашем небе, – ответил попугай. – Ты чего полез в небо? Если бы не я – конец тебе бы пришел.

– Ах, как интересно, – сказал Симеиз. – Какая любопытная беседа. Кстати, мне давно хотелось спросить, сколько фунтов золота в этом сундучке?

– Двадцать фунтов чистого золота в монетах и драгоценных камней, – твердо сказал Рашидик. – Все проверено.

– И я проверяла по просьбе Рашида, – сказала Алиса.

– Кто проверяла?

– Извините, я хотел сказать – я проверял!

– Ох, не люблю я все эти переодевания! Мальчик, скажи мне, ты случайно не девочка?

– Перестань, старикашка! – закричал попугай. – И не смей смотреть так на моего друга Аладдина. Заклюю!

– Я пошутил, пошутил, – быстро ответил Симеиз. – Ставьте сундук на стол, принесите сюда десять медных тазов, я буду считать деньги.

– Может, потом посчитаешь? – осведомился попугай. – Мы с тебя сдачу требовать не будем.

– И в самом деле, скажите нам тайну, – потребовал Икар. – И мы уйдем.

– Если бы я был простым деспотом и горным колдуном, – ответил Симеиз, – конечно, я бы сказал, и вы бы ушли. Но вы же видите, что я образованный человек, много читаю, изучаю инфузорий и всякую морскую мелочь, жду не дождусь, когда родятся Ньютон и Ломоносов, чтобы с ними в переписку вступить.

Говорил он мягко, гладко, а глаза у него были лживые и недобрые. Воины внесли стопку мисок. Симеиз принялся вынимать из шкатулки монетки по штучке и кидать их в миски. Такой счет должен был занять немало времени.

Алиса пошла вдоль книжных полок.

Она приоткрыла книжный шкаф и попробовала снять с полки книжку. И ничего из этого не вышло, потому что все переплеты были склеены между собой, а за ними обнаружилось пустое пространство, заставленное статуэтками нимф, наяд, богинь, сирен и всяких других раздетых красивых женщин.

Симеиз заметил, что Алиса нечаянно открыла тайну его «учености», и с отчаянным криком кинулся к полке. Он вырвал у Алисы крышку из переплетов, поставил на место, захлопнул стеклянную дверцу шкафа и сказал:

– Настоящее знание показывается только настоящим ученым, а наглым мальчишкам никогда не увидать света истинного знания. Так что убирайся из комнаты, пока тебя не сбросили со скалы!

– Уважаемый сосед, – сказал тогда Рашид, – мы в Крыму не одни. За каждым нашим шагом следят люди. И люди знают цену вашему слову. Хотите доживать свою жизнь в стыде и позоре – ваша воля.

– Ладно, ладно, – отмахнулся Симеиз. – Я вот со счета сбился. Придется сначала начинать.

– Не надейся! – крикнул попугай. – Я знаю. В сундуке лежит три тысячи четыреста сорок монет, не считая драгоценностей.

– А если чего-то не хватает, даю вам слово, – сказал Рашид, – что я привезу недостающие деньги в течение года.

– Давайте лучше тут нахулиганим, книги порвем, вазы разобьем, стулья поломаем! – не унимался попугай. – Он как шелковый станет.

– Я пошутил! – испугался Симеиз. – Я давно хотел все рассказать! Принцесса заколдована отравленным яблоком. Она откусила его и погрузилась в вечный сон. А чтобы ее никто не потревожил, она спрятана в пещере. Там она лежит на хрустальном ложе и ждет рыцаря, который ее разбудит поцелуем.

– Это буду я! – крикнул Икар.

И поцеловал портрет Гюль-Гюль.

– Нет, – возразил Симеиз. – Поцеловать можно, только любя всем сердцем. Она от этого проснется. А если это просто увлечение, пустяк – то и не шелохнется.

– Но я же все равно на ней женюсь! – крикнул Икар.

– Пожалуйста, – ответил колдун. – Но сначала она должна проснуться.

Тогда Рашид сделал шаг к столу, протянул руку и сказал Симеизу:

– Ключ!

Симеиз вздохнул и открыл ящик письменного стола. Там лежал небольшой медный ключ. Он кинул его Рашиду, тот повернулся и быстро вышел из комнаты.

– Поищи, поищи! – крикнул вслед Симеиз. – У тебя впереди вечность!

Алиса побежала за Рашидом.

– Ты в самом деле знаешь, где пещера? – спросила она.

– Найдем! – прохрипел попугай. – Недаром мы все моря проплыли. Да чтобы паршивой пещеры не найти – быть того не может!

Рашид вышел во двор замка и осмотрелся.

Попугай ходил кругами и постукивал костылем.

– Чего мы здесь ждем? – спросил Икар. – Время идет впустую!

– Погоди, – сказал Рашид. – Мы с Могилкой думаем.

– Аль-Могила думает, – поправил его попугай.

– Надо отправляться в горы! Пещеру надо искать в горах, – настаивал Икар.

– Ты ищи в горах, – сказал попугай, – а я здесь погляжу.