Он снова улыбнулся, и Пруденс усилием воли заставила себя не поддаться его обаянию, решив, что улыбка у него фальшивая – он по желанию включает и выключает ее в зависимости от обстоятельств.

– Давайте пообедаем нынче вечером, – сказал сэр Гидеон, и улыбка его стала теплее. – И можете вести себя так, как вам будем угодно. – Он широко развел руки. – Клянусь, я приду безоружным и непредубежденным, открытым для любых аргументов. Что может быть лучше и справедливее?

Пруденс от изумления потеряла дар речи. Он сделал попытку перевести их деловое свидание на другие рельсы, превратить его в светскую встречу. Более того, в его манере разговаривать с ней появилось нечто несомненно обольстительное. Он знал власть своей улыбки, знал действие своего глубокого, низкого голоса. Но к чему расточать все это впустую? Неужели ему от нее что-то нужно?

Был только один способ выяснить это.

– Я не стану отвергать еще одну возможность убедить вас, сэр Гидеон, – сказала Пруденс, стараясь придать своему тону холодность и сдержанность и не показать, что она удивлена и сбита с толку.

– Так вы принимаете мое приглашение?

– Конечно. Не понимаю только, почему беседа за столом позволит решить вопросы, которые мы не можем решить в вашей конторе.

– Наберитесь терпения, и вы все поймете, – ответил он. – Если вы дадите мне свой адрес, я пришлю за вами в восемь часов машину.

Было бы намного любезнее, если бы он предложил заехать за ней, подумала Пруденс. Она была не на шутку раздосадована, но здравый смысл подсказывал, что она поступает так в интересах дела. У нее снова появилась надежда убедить его поддержать их.

Кроме того, он заинтриговал ее. Против воли она была вынуждена это признать. С одной стороны, он был настолько нелюбезен, что это граничило с грубостью. Держался надменно и бесцеремонно, не скрывая своего презрения. В то же время она не могла отрицать, что он был обаятелен, улыбчив и не лишен привлекательности. И судя по всему, дьявольски умен, а это качество Пруденс высоко ценила в мужчинах. Но зачем ему очаровывать женщину, приложившую все усилия к тому, чтобы предстать перед ним в облике безвкусно одетой старой девы?

– Манчестер-сквер, десять, – бросила Пруденс и направилась к двери, смягчив сухость ответа прощальной улыбкой. Он последовал за ней, взял ее руку и отвесил поклон.

– С нетерпением буду ждать вечера, мисс Дункан. Разрешите проводить вас.

Сэр Гидеон взял огромный зонтик с подставки и проводил ее до входной двери. Дождь не унимался, и Гидеон сказал:

– Подождите здесь. Я найду кеб.

Прежде чем Пруденс успела возразить, он выбежал из укрытия и, обходя лужи, двинулся вперед.

Пруденс все еще не могла оправиться от изумления. Основываясь на своем первом впечатлении о его манерах, она ожидала, что в лучшем случае он пошлет за кебом своего клерка, а то и, просто выпроводив ее, оставит под дождем. Парадоксальная личность. К тому же он предупредил ее, чтобы она не делала поспешных выводов. Принимая во внимание краткость их знакомства, это предупреждение не стоило оставлять без внимания.

Из-за угла появился наемный экипаж и подкатил к двери. Из него выпрыгнул сэр Гидеон и держал зонтик над головой Пруденс, пока она не вошла.

– Что сказать кебмену?

– К Фортнуму, – ответила Пруденс. – Я там выпью еще чашку чаю.

Он рассмеялся мягким раскатистым смехом.

– Неудивительно, что вы пренебрегли моими лепешками. Значит, до вечера, мадам.

Гидеон помахал ей рукой. Пруденс невольно ответила ему тем же и вдруг осознала, что улыбается.

Гидеон вернулся к себе. Теперь его лоб пересекала глубокая морщина, признак мрачной задумчивости. Он остановился у двери в свое святилище, постукивая указательным пальцем по губам. Что, черт возьми, он делает? Этот процесс невозможно выиграть. Он знал это с самого начала, с того момента, как прочел первую строчку пресловутой статьи. Он не испытывал ни малейшего сочувствия к издательницам «Леди Мейфэра». Статья была злобной сплетней и помещена в газете, волей издательниц сделавшей ее орудием пропаганды идей феминизма незрелыми политиками, газетой, осуждающей несправедливое отношение к женщинам. Он и представить себе не мог, что эта дурно одетая серая мышка с живыми зелеными глазами и темпераментом фурии заставит его отнестись к этому делу по-другому. Так зачем, ради всего святого, он пригласил ее, зачем собирается весь вечер мучиться от скуки, чтобы в конце концов признаться в том, что он не возьмется за это дело?

С минуту он раздумывал, петли способа взять назад свое приглашение.

Он мог бы послать на Манчестер-сквер, 10 записку с изъявлениями своего сожаления по поводу того, что неотложные дела не дают ему возможности встретиться с ней вечером, и никогда больше снова не видеть ее. Его взгляд упал на оставленную ею на столе пачку денег. И снова он вспомнил ее голос, полный гнева и презрения, и то, как она швырнула на стол деньги.

Если он не ошибся, высокородная мисс Дункан была совсем не такой, какой показалась ему вначале. И возможно, предстоящий вечер не станет пустой тратой времени. Поджав губы, он спрятал деньги в ящик стола и запер на ключ.

Кеб остановился у дверей кафе Фортпума, и Пруденс вошла в почти опустевший зал. Честити, сидевшая за столиком у окна, махнула ей рукой. Пруденс присоединилась к ней и сестре.

– Ну? – спросили они в один голос.

– Сейчас расскажу, – сказала Пруденс. – Нет, благодарю вас, – отмахнулась она от официанта, подкатившего к их столику тележку с кексами. – Я выпью только чашку чаю. – Она поставила на пол сумку и сняла перчатки. – Он уделил мне минут пятнадцать и во время разговора держался чрезвычайно надменно, даже пытался оскорбить меня. Ни разу в жизни я не слышала ничего подобного. Он даже не прочел наши бумаги, и не успела я опомниться, как оказалась на улице перед закрытой дверью.

Констанс едва слышно присвистнула:

– И ты вернулась.

Пруденс кивнула:

– Не помню, когда я была так зла.

Честити налила сестре чаю и пододвинула ей чашку, в то же время размышляя о том, что Пру редко теряла самообладание, но уж если это случалось, разражалась настоящая буря.

– На этот раз он выслушал тебя?

– О да, – сказала Пруденс, отпив маленький глоток чаю. – У него даже нашлось время не спеша прочесть материалы, оставленные мной клерку два дня назад.

Она с минуту помолчала.

– Он собирается взять наше дело? – спросила Констанс.

– Не знаю. – Пруденс осторожно поставила чашку на блюдце. – Он пригласил меня нынче вечером пообедать с ним.

Сестры даже рты раскрыли от удивления.

– Сказал, что мы продолжим деловой разговор за обедом.