Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Что?
– Ты поможешь мне, Джек?
Он приподнял бедра. Ева снова легонько прикоснулась к нему. Дразнить – не значит обещать.
– Джек?
– Да. – Он перевернулся и оказался сверху. – Да. Хорошо, да.
Когда они закончили, Ева обнаружила, что ее глаза закрываются. Сон соблазнял ее, обещая избавление от этого неустанного стремления найти свою дочь, дабы показать Келси, что в конечном счете она не может победить и что Ева всегда будет сильнее и умнее.
А если бы кто-то причинил боль ее дочери? Что ж, тогда этому кому-то придется чертовски дорого заплатить.
– Ты, должно быть, действительно любишь ее, – раздался голос Джека незваным гостем в ее сладком забвении.
– Кого?
– Свою дочь.
Ева нахмурилась, уткнулась в подушку и перевернулась, уставившись в потолок.
– Правда в том, что любить Келси – все равно что любить кактус. Ее трудно любить и еще труднее удержать.
– Она сбежала из дома?
– Это игра. Ее версия пряток. Я запретила ей уходить, но она все равно ушла. – Ева вздохнула. – Типичная Келси. Конечно, я проследила за ней. Только вот в Нихле она просто – пуф! – исчезла.
– Что ты будешь делать, когда найдешь ее?
– Я не знаю.
«Что я вообще могу сделать?» – подумала Ева про себя.
Джек сказал:
– Детям нужно знать о последствиях.
– Правда?
– Они должны знать, кто тут главный.
Евы слабо улыбнулась.
– Когда она заявила мне, что уходит, я вычеркнула ее из завещания. А ей предстояло много всего унаследовать.
– Она знала, что ты это сделала?
– Само собой. Иначе это не было бы сдерживающим фактором.
– Она, должно быть, думает, что ты одна из тех мягких родителей, которые постоянно уступает.
Ева рассмеялась.
– Я определенно не такая.
Джек придвинулся ближе и прижался к боку Евы, откинул волосы с ее лица.
– Ты из какой-то богатой семьи? Прикатила сюда на шикарной машине и разбрасываешься взятками.
– Это не взятки. Это стимул.
– Как бы ты это ни называла. Ты выросла с трастовым фондом?
Ева напряглась.
– Едва ли.
Джек прижался губами к ее лбу.
– Удивительно, у Снежной королевы есть чувства.
Это было утверждение, сказанное без осуждения или жалости, и в тот момент Ева одновременно ненавидела и обожала его. Несколько минут они лежали в тишине, которую нарушал только случайный шум машины на дороге внизу.
Джек заговорил первым.
– Ты злишься на меня.
Ева ответила:
– Мне было всего пятнадцать, когда родилась Келси. Четырнадцать, когда я забеременела.
– Кто ее отец?
– Мой покойный муж, Лиам Фостер Третий. Он был на двадцать семь лет старше меня. Врач в больнице, где я работала волонтером. – Ева кивнула, заметив удивление в глазах Джека. – Не можешь представить меня больничным волонтером, приносящим радость и надежду больным людям?
– Вообще нет.
– Очевидно, я была предназначена для других вещей. Лиам был олицетворением власти. Хирург, изобретатель, бизнесмен. У него было больше патентов, чем пациентов. Владел долями собственности в двух компаниях. – Ева закрыла глаза, выдохнула. – Он трахнул меня в чулане для метел, когда президент больницы был практически за дверью. Обрюхатил меня. – Она потянулась за сигаретами и не торопясь прикурила одну, затем глубоко вдохнула и выпустила дым концентрическими кругами, наблюдая, как кольца исчезают в темноте.
– Ты вышла за него?
– За три месяца до рождения Келси. Он был холост, и мой отец, который сам по себе обладал некоторой властью как местный проповедник, заставил его. Лиам обижался на меня, а я обижалась на своего отца. Идеально со всех сторон. – Ева провела ногтем по бицепсу Джека, впиваясь сильнее, чем нужно, пока не почувствовала, как он вздрогнул. – Келси определенно вся в отца. Испорченная. Упрямая. Самоуверенная. И всегда, всегда играющая в интеллектуальные игры.
Джек взял из ее пальцев сигарету, затянулся и вернул ее Еве. Она почувствовала его мускулистые, волосатые икры на своих.
– Яблоко от яблони, – хмыкнул Джек. – Лиам мертв?
– Да, он мертв. Погиб в автомобильной катастрофе, когда Келси было всего десять. Оставил нас в достатке. – Улыбка Евы была меланхоличной. – Келси так и не оправилась по-настоящему. Или, может быть, оправилась. – Еще одна полуулыбка, на этот раз горькая. – В случае Келси трудно что-либо утверждать наверняка. Она уже была такой из-за Лиама, или это смерть Лиама ее испортила?
– Курица или яйцо?
– Что-то в этом роде.
– Проблемная девочка.
Ева выскользнула из постели, все еще обнаженная. Она подошла к окну и широко раздвинула шторы, чувствуя на себе пристальный взгляд Джека, чувствуя, как холодный воздух из кондиционера обдувает ее тело. Волосы на ее руках встали дыбом. Чувство ленивой, туманной сонливости покинуло ее.
– Ты должен уйти, – сказала она.
– Но я бы хотел остаться.
Ева бросила ему его штаны.
– Позвони мне, когда договоришься о встрече с Флорой.
– Ева, послушай…
Но Ева уже не слушала. Ее мысли были заняты Лиамом и Келси и всем, что произошло за годы, прошедшие после смерти ее мужа. Она стала затворницей, тенью женщины, которой могла бы быть. И ее дочь – что ж, прошедшие с тех пор шесть лет превратили Келси в зеркальную версию девочки-подростка из веселого дома – и меньше, и больше, чем в жизни.
Она подождала, пока Джек оденется, и проводила его до двери, даже не делая попыток прикрыть свое обнаженное тело.
– Запри за мной, – сказал Джек.
Ева кивнула. Он не знал о пистолете.
– Спокойной ночи.
Он поцеловал ее прежде, чем она успела отвернуться.
– Я позвоню тебе завтра.
– Флора, – сказала Ева. – Не забудь, Джек.
– А ты целеустремленная. – Он взглянул на ее тело и сглотнул. – О’кей, Флора так Флора.
Когда Джек ушел, Ева вернулась в постель. Ублажая себя, она закрыла глаза и подумала о Лиаме. О том, каково это – трахаться с ним. Каково это – смотреть, как он спит. Каково это – желать кому-то смерти так сильно, что ты плачешь от радости, когда это желание наконец сбывается.
Глава шестнадцатая
Констанс ФостерНихла, Нью-Мехико – наши дниЖенщина в магазине была права: никто не хотел меня нанимать. Я посетила шесть заведений, в том числе пансион на Мэйн-стрит – неохотно и безуспешно. У меня была ограниченная сумма наличных, дом нуждался в ремонте и не предвиделось никаких перспектив трудоустройства. Последние карты Евы были сыграны хорошо. Если ее целью было наказать меня, то она преуспела.
Я в третий раз драила ванну в маленьком домике, изо всех сил пытаясь удалить пятна ржавчины с эмали, когда моя сестра наконец перезвонила насчет Джета.
Я купила на распродаже в хозяйственном магазине солнечный душ и использовала его, чтобы вымыть голову, но мне пришлось делать это в купальнике, и даже тогда я чувствовала холодный взгляд Джета на своей обнаженной спине – воображаемый или нет. Мне отчаянно хотелось принять горячую ванну. Побыть в одиночестве. Ванна стояла в спальне, не подключенная к водопроводу. Это было в дальнейших планах. Я могла бы оставить ее в спальне – с запертыми дверями и задернутыми шторами у меня было бы немного уединения – или, возможно, я бы расширила уборную.
Электричество наконец включили, аллилуйя, и я также купила компактный холодильник в