Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ты самая решительная женщина, которую я когда-либо встречал. – Ещё секунду он всматривался в Еву, его взгляд постепенно становился жестче. – И если я помогу тебе?..
– …То я все еще в той же комнате в мотеле. Можем пообщаться.
Джек коротко кивнул. Он ушел, чтобы заняться двумя мужчинами в другом конце бара. Вернувшись, он бросил:
– «The Cat`s Meow», меблированные комнаты на Мэйн-стрит. Ее зовут Флора. Она занимается домашним хозяйством. – Джек склонил голову набок. – Все же поосторожней с этим. Ты можешь там что-нибудь подхватить. Местные жители называют этот дом «Дворец Киски».
– Я обязательно приму меры предосторожности.
Джек покачал головой.
– У меня такое чувство, что еще неизвестно, кто именно должен их предпринять.
Глава тринадцатая
Констанс ФостерНихла, Нью-Мехико – наши дни– Я собираюсь рассказать тебе историю о привидениях. – Женщина перегнулась через стойку и прищурилась, ее глаза покраснели и расфокусировались. – О Нихле и ее любовной связи с тьмой.
Бармен пододвинул мне рюмку текилы с другого конца прилавка.
– Эми забивает тебе голову всякой чепухой? – Он вытер лужу пива перед ней и покачал головой в притворном раздражении и рубанул рукой воздух. – Смотри, она не даст тебе спать всю ночь своими страшилками!
Я положила десятку на стойку.
– А мне нравится.
Эми показала бармену язык.
– Наконец-то кто-то будет слушать!
Мужчина вздохнул и отошел к другой стороне стойки. В обшитой деревом комнате царила духота. Единственным произведением искусства, о котором можно хоть что-то сказать, была картина с изображением русалки над баром. Van Halen ревел из скрытых динамиков. Кроме меня и Эми в «Хижине Джека» находилось еще три человека, и бармен переключил свое внимание на беззвучный телевизор на стене, наблюдая за дерьмовым шоу, которое оказалось новостями.
Женщина проговорила:
– Шесть девушек за пять лет. Похитили, затем насиловали, пытали, изувечили и бросили. Некоторых держали в течение нескольких дней, некоторых – недель. Представь себя одной из этих бедных девушек. Там, в полном одиночестве, в его власти… – Эми покачала головой. – И теперь это началось снова.
– Шесть девушек? – Я залпом осушила свою рюмку. – Невероятно.
Она опустила руку на стойку, в свежую лужицу пива, и поморщилась.
– Ты нездешняя.
– Как ты узнала?
– Шесть девушек в девяностых… – пробормотала Эми. – И на´ тебе, все началось снова.
Она была неряшливой пьяницей. Светлые волосы, кончики которых были выкрашены в голубой цвет пасхального яйца, падали ей на лицо, закрывая один глаз. Ее тушь размазалась, а льняной топ превратился в месиво складок и одно пивное пятно в форме Италии. Однако выпивка не замедлила ее. Она придвинула свой стул поближе к моему и громко прошептала мне на ухо:
– Две девушки только за последние четыре месяца.
Эми хлопнула ладонью по барной стойке. Она покачнулась назад, и ее блузка задралась, обнажив татуировку ангела на животе. Ей могло быть девятнадцать, а могло и тридцать, черт возьми, насколько я могла понять. Сколько бы ей ни было лет, это были тяжелые годы.
– Две мертвые женщины. Изнасиловали, пытали, спрятали подальше. – Она указала на телевизор. – Почему мы не слышим об этом в новостях?
– Ты считаешь, мы должны? Это же восемь мертвых девушек.
Пьяный кивок.
– Нет свидетелей, никто не пойман. Как ты думаешь, почему это так? Я скажу тебе почему. Потому что никому нет дела до этих женщин. Один день они снуют по Нихле, а на следующий – исчезают. Они появляются через несколько дней или недель в пластиковых пакетах, разделанные на четвертинки, как цыплята. – Эми прикрыла рот рукой, широко раскрыв глаза. – Бедняжки. Как я вообще можно чувствовать себя здесь в безопасности?
Я невольно ощутила дрожь. Старые убийства – это одно, а свежие – совсем другое.
– Все это произошло в Нихле?
– Да. В гребаной Нихле. – Эми сделала большой глоток пива. – Еще один шот! – Она огляделась и заговорщицки шепнула: – И полиция нихрена не делает. Может, я здесь и не родилась, но спроси меня, и я…
Бармен резко обернулся, выплеснул остатки пива Эми в мойку и заменил его водой.
– Пора трезветь, Эми. Ты достаешь эту бедную леди, и, кажется, тебе звонит твой парень.
Эта пара обменялась взглядами.
– Удар ниже пояса, Рон! – Эми отодвинулась подальше от меня. – Мой парень – мудак. Рон знает, что я его бросила. Рон считает это забавным. Не так ли, придурок?
Бармен налил еще одну порцию текилы и поставил ее передо мной.
– За счет заведения. За страдания от историй Эми.
– Все в порядке.
Эми просияла, глядя на меня.
– Видишь. – Она сделала глоток воды и поморщилась, как будто пила бензин. – Ронни здесь присматривает за мной. Постоянно. Он знает…
Бармен наклонился и что-то прошептал Эми на ухо. Ее лицо побледнело, она кивнула и встала. В последний раз бросив на меня взгляд, она вышла из бара, не заплатив.
Рон смотрел ей вслед, качая головой.
– Извини. – Он вытер влажным полотенцем стойку, на полированном дереве которой Эми оставила следы в виде полумесяцев. – Она немного не в себе, когда выпьет. Придумывает истории, чтобы привлечь внимание.
– А это правда? Две девушки за четыре месяца?
Бармен, казалось, взвешивал свои слова, прежде чем что-то произнести.
– У нас здесь проходит много транзитных пассажиров. Люди на пути в Альбукерке, или в Мексику, или в другие районы на западе.
– Это не ответ на вопрос.
– Ты будешь это пить? – указал он на бесплатную текилу.
– Может быть. – Я взяла рюмку и покрутила ее в руках. – Две девушки?
– Торговля наркотиками приносит много нежелательных людей.
– Хм.
Я опрокинула текилу в горло, наслаждаясь обжигающим вкусом. Первая едва ли подействовала на мои нервы, но с этой я почувствовала, как на меня опустилась пелена спокойствия. Я приехала в Нихлу в поисках продуктов и чистящих средств, а довольствовалась выпивкой и компанией.
– И не говори.
Бармен пожевал нижнюю губу. Он был невысоким и приземистым, с густыми черными усами, которые напомнили мне волосатую гусеницу.
– Где ты остановилась?
– Зачем тебе это знать?
– Интересно, нужно ли мне отвезти тебя туда.
Я отодвинула рюмку подальше от себя.
– Я в порядке.
– И все же. В отеле?
– Нет. На Мэд-Дог-роуд.
– Ты внучка Оливера?
Я улыбнулась мысли о том, чтобы быть чьей-то внучкой.
– Нет. У меня есть маленький домик в конце улицы.
– А… – Он оглядел меня внимательнее. – Красный дом. Подружка Джета? Никогда бы не подумал, что у Джета есть подружки. Или друзья, если уж на то пошло.
– Ничего такого. Я владею этим домом. И Джетом тоже.
Рон нахмурился. Его взгляд блуждал по другим людям в баре, а когда он снова посмотрел на меня, его поведение изменилось. Его спина выпрямилась, и он бросил тряпку в раковину.
– Последний заказ, – крикнул он в пространство, отпуская мой взгляд.
Над головой дикторша все бубнила и бубнила о катастрофе в Санта-Фе. Я смотрела телевизор и пила воду, пока не почувствовала, что достаточно протрезвела, чтобы сесть за руль. Рон оставался хладнокровным профессионалом. Только когда я возвращалась по Мэд-Дог-роуд, я поняла, что Рон так и не ответил на мой вопрос. Не погибли