— Спишь?

Нет, дорогая, уже давно не сплю и успела подумать о многих интересных вещах.

— Меня Макс растолкал — есть хотел.

— Я тоже хочу есть. Вот, принесла пирожных, идем завтракать.

Она идет на кухню. Я немного остываю. Некуда спешить. Я должна еще порасспросить ее. Специально для этого звонить я не хотела, но навести мосты в процессе разговора — это совсем другое дело.

— Что там вчера произошло в магазине? Виталий мне рассказывал, но я так и не поняла. Как такое могло случиться?

Скажи лучше, что тебе хочется узнать подробности из первых рук

— Меня приняли за воровку. Не о чем говорить, в конечном итоге все выяснилось.

— А если бы Виталий не успел? Я не понимаю. Я много раз была в этом магазине. Как такое могло вообще произойти?

— Если бы док не успел, дело закончилось бы судебным иском. У меня хватит времени на развлечения. Но зачем говорить о том, что только могло произойти, но не произошло?

— Ты очень просто смотришь на некоторые вещи, — она поднимает взгляд. — Ладно, оставим эту тему. Ешь вот пирожные, пей сок. Как ты себя чувствуешь?

— Так себе. Спала как убитая. Отключила телефон, взяла Макса — и только-только выползла из постели. Как прошел твой вечер?

— Прекрасно, — ну вот, наконец-то улыбнулась. — Виталий необыкновенный человек. Такой умный, воспитанный, не то что здешнее быдло! Сама знаешь, какие у нас кавалеры — или альфонсики, которые так и норовят нажраться за твой счет, а потом еще и переспать с тобой. Или вообще умники, которые угостят тебя пивом — и ты им уже должна, быстрее в кровать. Или и ближайшие кусты. Или вообще... Мерзость. А этот не такой.

— Что, даже на пол не сморкается?

— Нет, — она смеется. — Но как смешно! Я представляю себе... Я ведь чисто механически ответила, что — нет...

— Нечего смеяться. Я вчера видела такое. Идет приличный на вид мужчина, потом закрывает одну ноздрю и сморкается прямо на мостовую. Посреди улицы!

— Юлька, ты умеешь рассмешить человека. У меня было паршивое настроение, а теперь все встало на место, — она снова принимается за пирожные.

— Случилось что-нибудь?

— Да так, мелочи. — Светка старательно отводит глаза.

— Колись. Все равно качественно врать не умеешь.

— По крайней мере тебе. Нет, правда, ничего не случилось. Просто... Понимаешь, все было прекрасно: ужин, беседа... И только. Он даже не поцеловал меня. И не сказал, что хочет встретиться еще.

— Вот как? Так тебе не нравится, когда сразу тянут в постель, а теперь не по вкусу, что не затащили... Тебе не угодишь!

— Должна же быть какая-то середина!

— Это ты так думаешь. У него могут быть другие представления. Ты же психолог, должна понимать.

Мне немного смешно. Как далеки от меня подобные проблемы! А собственно, почему? Я же еще молода. Конечно, не слишком красива, но у меня же были какие-то отношения с мужчинами? Или нет? Меня передергивает при одной мысли, что кто-то мог дотронуться до меня т а к. Или у меня другая ориентация? Нет, точно, нет.

— Ты права. Я просто напридумывала себе бог знает чего. Просто он мне так нравится, и мне кажется неправдоподобным, что такой мужчина мог обратить на меня внимание...

— У тебя что, появился комплекс неполноценности? — Точно такие слова я слышала от нее.

— Юлька, пойми, никогда не было. А тут вдруг подумала: такой красавчик, а я толстая, неинтересная рядом с ним, — ее глаза умоляюще смотрят на меня, словно ожидая спасения. Вот чудачка!

— Ты или чокнутая, или притворяешься. Ты что это, на самом деле? — Может, немного грубо, но так и надо. — Кто б говорил такое, но не ты. К тому же не забывай, что он не какой-то там тинейджер, поэтому для него внешность не играет решающей роли. Если уж такой мужик до сих пор гуляет на свободе, значит, он ищет что-то особенное. Может, именно тебя.

— Ты мне нравишься.

— Здравствуйте, я ваша тетя, — я уставилась на нее. — С чего бы это? Ты что, спятила?

— Ты меня неправильно поняла, — она снова смеется. — Я не в том смысле. У меня все еще порядок с ориентацией. Я имею в виду, что ты мне нравишься такая. Ты и вправду сильно переменилась. Раньше я никогда бы не смогла поговорить с тобой так. Вернее, я могла рассказать, но ты просто слушала. Правда, слушала очень внимательно, только никогда ничего не советовала и не утешала.

Странно. Это же так естественно...

— Ты была... словно замороженная. Я часто называла тебя Снегурочкой. Вот-вот. Я иногда думала: словно взял кто-то манекен и запрограммировал его на определенные действия: работать — спать — иногда слушать мою болтовню — временами здорово психовать. И варианты. А теперь ты живая. Странная, во многом незнакомая, но живая. Ты знаешь, за эти дни, пока ты дома, у меня такое ощущение, что ты всех нас насквозь видишь и играешься нами, как кошка с мышью. Если бы не Макс, я бы заподозрила подмену.

— Возможно, ты права даже больше, чем можешь себе представить. Да, ты случайно не в курсе, у меня есть где-нибудь сейф или что-то вроде того? Неудобно спрашивать, но я не хочу, чтобы о моем состоянии кто-нибудь узнал. А мне надо снова разбираться с делами.

— У тебя есть сейф в том же банке, что и у меня. Как-то раз мы столкнулись там, потом пили кофе в кафе за углом. С того времени началась наша... дружба. Или просто — духовная близость... Не знаю даже, как это назвать. А ключ где-то здесь, у тебя. По крайней мере должен быть. Давай поищем? — Светлана замечает мои сомнения. — Это же только ключ, а туда ты пойдешь сама. Вдвоем быстрее отыщем.

— Да нет, я просто думаю, где он может быть.

Мы начинаем поиски. Света роется в кабинете, я иду в спальню. Стоп. Что-то не сходится. Надо просто подумать, куда могла спрятать ключ холодная, неэмоциональная женщина? В такое место, откуда его можно было бы взять в любое время, но не на виду. То есть где-то должен быть тайник. Я начинаю выстукивать паркет. Что-то такое, что никому и в голову бы не пришло. Нет, не то. Это не в комнатах.

Я снова направляюсь в кухню. Вазоны с цветами. Не может быть. Она любила цветы. Нет. Мебель — тоже нет, слишком тривиально. То же самое можно сказать о холодильнике и посуде. Над столом полочка со статуэтками. Все время хочу ее убрать — не нравится мне. А что, если... Так и есть. Тяну за край — и полочка подается вперед вместе с двумя плитками кафеля, на которых ее укрепили. В углублении стоит небольшая деревянная шкатулка. Есть!

— Нашла что-нибудь? — Голос Светланы. Нет, дорогая, ничего я не нашла, совершенно ничего, сиди, где сидишь.

— Нет, ничего не нашла. Надо посмотреть в гостиной, — беру шкатулку и запираюсь в ванной. Быстро открываю ее. Несколько золотых украшений, довольно дорогих. Несколько пачек долларов — отлично, пригодится, а это что?