Между указательным и большим пальцем его правой руки блеснула изысканная бензиновая зажигалка ручной работы. Он по привычке щелкнул колесиком и поднес небольшой огонек к чуть приоткрытым губам, но прикуривать не стал. Это был своего рода ритуал, испытание силы воли. Вот уже полгода, как заядлый курильщик уменьшал дневную норму сигарет на одну в месяц. И теперь вместо двадцати ему полагалось только четырнадцать. Аккуратно опустив зажигалку в оттопыренный карман халата, хозяин дома сел за письменный стол.

Как и все китайцы, Хан Вен был невысокого роста, с желтоватым, худощавым лицом. Только у него была одна маленькая особенность во внешности, которая отличала его от других соплеменников, — пухлые губы. В детстве над ним даже подшучивали, называя негром. Но по этому поводу он не комплексовал, даже наоборот — гордился, считая эту часть своего лица самой мужественной и привлекательной.

Несмотря на свои шестьдесят пять, он каждый день занимался зарядкой, постоянно поддерживая тело в отличной физической форме. Ни сутулости, ни усталости во взгляде, ни обвисших мышц на животе и руках у него и в помине не было. Но седые волосы, появившиеся несколько лет назад, выдавали его возраст.

Обычно в таком возрасте, как у Вена, у мужчин жизнь уже сложилась окончательно, и они «сбавляют обороты», пользуясь достигнутым или уходя на покой. Вен же продолжал вести энергичную жизнь, словно бы впереди у него было еще много сил и лет. Выстроенный им за последние годы бизнес не прощал отдыха и расслабления. Всюду нужно было быть первым. Другого места в жизни Вен не принимал.

Именно неустанный труд и сила воли сделали его тем, кем он стал. Теперь четыре десятка китайских огородников-нелегалов работали на него. Ни один охотник-китаец или кореец из поселка не мог сдать пушнину никому другому, кроме как Вену. Сбор и сбыт лекарственных трав, грибов и ягод тоже проходил через его руки. Два магазина из трех в Веткино принадлежали ему. Он был негласным главой поселка, его бессменным мэром.

Но все это далось ему нелегко. Еще десять лет назад он жил в Китае. В таком возрасте не каждому дано изменить свою жизнь. Но словно кто-то шепнул Вену, что надо продать все свое жалкое имущество, вытрясти из жестяной коробки все сбережения и, подкупив чиновников, перебраться в Россию. Чем он только не занимался! Работал в лесхозе, в сезон уходил с охотниками в тайгу, торговал на рынке, где потом открыл небольшое кафе. Он обнаружил в себе талант делать деньги и располагать к себе людей. Но город не был его стихией. Вен продал кафе и купил дом в поселке. Денег хватило еще и на то, чтобы сунуть взятку, — под огороды он сумел получить заброшенное колхозное поле, на котором работали менее удачливые соотечественники. Они буквально молились на работодателя Вена, хотя тот и платил им копейки, а жили они в дощатом бараке, но зато он не сдавал нелегалов властям. Бизнес расширялся, и Вен привлекал в свое дело все больше людей. Вскоре на него уже работало почти полпоселка. Люди тянулись к нему, некоторые даже переезжали в Веткино из окрестных деревень, понимая, что только под крылом у Вена, умеющего договориться с властями, будут чувствовать себя защищенными.

Из кухни в приоткрытую дверь кабинета потянуло запахами народной китайской кухни: жареной соленой рыбы и острыми, щиплющими ноздри специями. Во дворе на веревках и лесках сохли разноцветное тряпье и пойманная в соседней реке рыба. Гараж был открыт — два черных японских внедорожника, раздолбанная «Нива» и старенький армейский вездеход. Китаец-садовник длинными ножницами с точностью и педантичностью хирурга подрезал розовые кусты, аккуратно складывая обрезанные стебли и листья в целлофановый пакет.

Расшитые золотыми геральдическими драконами занавески колыхал легкий ветер. Под потолком звенели китайские металлические палочки, отбивая друг о друга причудливую мелодию. Вен прищурил и без того узкие глаза. На экране погасшего монитора, как в зеркале, отразилось его лицо и локон поседевших волос. Вен размял пальцы рук и включил компьютер, чтобы подсчитать вчерашнюю выручку.

К мелодичному перезвону металлических палочек примешивался звук радио, настроенного на местную волну. Музыка внезапно оборвалась, хотя до выпуска новостей еще оставалось десять минут. Зашипело, затрещало в динамиках. Хан Вен отвел взгляд от экрана монитора, встал с рабочего места и уже хотел было настроиться на другую радиоволну, как приемник отозвался позывными местной станции. Только после них, вместо музыки, прозвучал напряженный голос ведущего:

«Передаем экстренное сообщение: жители Ново-Бурейского района, будьте бдительны и осторожны. Без необходимости не посещайте тайгу. Из военной части дезертировал вооруженный майор, расстрелявший трех своих сослуживцев. Военные и силы МВД ведут его поиски. Информацию, касающуюся его местонахождения, сообщайте по телефону…»

Вен завел колесико громкости на максимум.

«…за поимку особо опасного преступника или сообщение о его точном местонахождении объявляется вознаграждение в российских рублях, эквивалентное пятидесяти тысячам долларов… А теперь вы можете услышать продолжение концерта камерного симфонического оркестра. Всего доброго».

Лицо Хан Вена приобрело озабоченный вид — брови сошлись на переносице, лоб сморщился сложенной в гармошку салфеткой. Казалось, что он постарел лет на десять или пятнадцать. Отхлебнув из стакана апельсинового сока, Вен вернулся на рабочее место, посмотрел в запыленный экран монитора — его лицо вновь приняло умиротворенный, расслабленный облик. Но ему было уже не до работы.

Он поспешными, даже резкими движениями включил калькулятор, перевел пятьдесят тысяч долларов в российские рубли, а затем по привычке — в юани по курсу пекинской валютной биржи. Высчитанная компьютером сумма привела Хана в некоторое смятение. На кону стояли большие деньги. Если ему удастся ими завладеть, он сможет расширить свой бизнес.

В руках бизнесмена зачернела миниатюрная рация — через некоторое время перед ним уже стояло пятеро низкорослых китайцев. Они уважительно поклонились хозяину и замерли в ожидании указаний.

Вен говорил не спеша, чтобы смысл слов должным образом доходил до его людей. Когда он закончил, китайцы вновь поклонились и скрылись за дверью. За окном рабочего кабинета Вена загудел списанный армейский вездеход на гусеничном ходу. Бизнесмен еще раз открыл на мониторе окно с калькулятором и с вожделением посмотрел на внушительную цифру — уголки его рта чуть-чуть приподнялись и вновь опустились.

Сильный порывистый ветер, врывающийся в хвостовой отсек военного транспортника, трепал одежду, резал глаза, мял лицо, искажая его в невообразимых гримасах, — Батяня стоял у опущенной аппарели, сосредоточенно разглядывая проплывавшие под брюхом самолета бескрайние просторы тайги. Его озабоченный взгляд цеплялся за верхушки деревьев, ловил силуэт самолета, отраженный в небесно-зеркальной поверхности озер, огибал болота, скользил по гладким склонам сопок.

Вот внизу мелькнули две нити речных рукавов, запутавшиеся друг в друге. Потом проплыло золотистое пшеничное поле, а за ним вновь пошел темно-зеленый бескрайний лес. Лавров отвел взгляд — все его усилия разглядеть что-либо необычное внизу ни к чему не привели. Ни обрывка парашюта, ни запутавшихся в ветвях строп, ни примятых посевов. Как и предполагал Батяня, майор Бутусов оказался достаточно предусмотрительным и осторожным, напрочь уничтожив следы своего приземления и приземления робота «Т-191».