— Вот эта тысяча для тебя, а эта для твоих детей. Молчи, и все будет хорошо. А еще лучше уезжай отсюда.

Мексиканец берет деньги, как то странно сопит носом.

— Нам некуда ехать, синьоры. Мы здесь родились, здесь и помрем. Пусть Дева Мария защитит вас. Я буду помнить вашу доброту и никому ничего не скажу.

— Иди домой, Хулио…

Мексиканец пропадает во тьме, Рэнди провожает его взглядом через ПНВ.

— Как думаешь, будет молчать?

— Будет.

— Чертова страна…

Ничего не отвечая, я достаю спутниковый. Это Thyraya[24], он и тут ловит теперь. Доступная спутниковая связь…

— Кабальо, как у тебя?

— Все супер, гринго. Я тебе сейчас координаты скину, заберешь тачку.

Мексика. 11–12 марта 2023 года

Мексика…

Как сказал один мой друг, полицейский — эту страну чувствуешь ж…й. Нельзя сказать, что он был неправ…

Переход из англосаксонского мира в латиноамериканский испаноязычный — чувствуешь сразу, хотя тут большая часть вывесок — уже на английском. Здесь полно людей на улицах, которые с виду ничем не заняты — хотя вон это проститутка, вон это меняла, а вон это — дамочка с телефоном, предлагает позвонить всем желающим. В отличие от арабов, мексы решили проблему слежки по номеру сотового элегантно и просто — тут на улицах полно людей с телефонами, предлагающими позвонить. Несколько песо — и все в порядке. Так мексиканцы нейтрализовали американскую систему слежки — никто не знает, кто и с какого телефона звонит, следить можно до морковкина заговенья. Я же говорю — это другая страна…

Полно борделей, которые тут не скрываются. Машины американские — но на одно-два поколения старше чем в США. Здесь скупают за бесценок машины с южных штатов — кузов целый, а ремонт тут центы стоит. Застройка тут совсем другая — один, два, три этажа. Или местный примитивный блочный самострой или испанская застройка — террасы, окна со ставнями, обязательный внутренний дворик — я испанскую застройку узнаю где угодно. Не догадываетесь для чего террасы? Правильно, чтобы вести огонь, а внутренний двор — чтобы в безопасности держать лошадей. У испанцев каждый дом был фортом, они воевали долго и страшно и сделали для колонизации Нового света больше, чем англичане. Почти все страны Латинской Америки говорят на испанском, и мало кто знает, что на втором месте в мире после китайского по распространённости — не английский, а испанский язык. Он к тому же проще английского.

Много женщин. Есть очень красивые. Чем больше индейской крови — тем хуже. Мексиканки делятся на две категории. Коротконогие и полные — это метиски от браков с индианками или чистые индианки тут их полно. Но встречаются и почти чистокровные иберийки — а это очень красивые женщины. Испаноязычные — побеждают на конкурсах красоты в разы чаще любых других. Хотя возможно — их просто больше, потому что испаноязычных стран тоже больше.

Кругом граффити. Оно не политическое, а криминальное — люди с АК. Горящие машины, проклятья в адрес полиции и властей. В Мексике — в свое время было революционное движение, но потом все скатилось в чистой воды криминал. Быть членом мафиозной группировки — означает жить неправедно, но весело, иметь жену — блондинку, шикарный пикап и АК-47. И загнуться годам к тридцати от передоза свинца. Но большинству — другой жизни и не надо. Здесь деревня победила город, городов, по сути тут и вовсе нет. Достаточно посмотреть, как отдыхают на местных курортах — типичное село на природе. Деревенские пришли в город, но горожанами так и не стали. Здесь нет городской традиции. И отсюда кстати — такое отношение к закону. Суровая потребность любой ценой выживать, в условиях неурожаев и произвола помещиков — заставляла не думать о требованиях закона и выживать, как получится. Если местных стыдить за то, что они выращивают героин тем, что на севере от него умирают дети — они не поймут. Для них имеют значение только их дети, а не чужие.

Здесь идет война. Она проявляется в том, что на каждом шагу — полицейские и военные. Мексика не участвует ни в каких войнах, армия тут нужда для поддержания внутреннего порядка. Военные легко опознаются по американским пикапам последней модели, перекрашенным в зеленый цвет и с обвязкой в кузове, чтобы стоя ехать. Все военные и полицейские машины США поставляют бесплатно, в рамках помощи борьбы с наркотиками. Помогает несильно, потому что половина населения на границе — так или иначе живет наркотиками. А теперь еще и нефтью…

Барриос — трущобы — фактически воюют против власти федерального центра, и как только появляются военные — по ним открывают огонь все. А в последнее время — криминал стал приобретать политическую окраску. Кто-то хочет отделить северные штаты. Кто-то считает, что Калифорния и Техас — штаты ворованные и пора бы вернуть их обратно. Кто-то просто популистскими лозунгами покупает любовь населения. Не надо забывать, что в свое время Пабло Эскобара избрали в парламент Колумбии.

И в целом — мне кажется, что страна вполне готова к своему майдану. Только тут он будет с самого начала очень кровавым. Слишком много стволов, слишком много отморозков в одном месте. Спасти страну от майдана может только одно — военный переворот. Но пока — никаких признаков этого не наблюдается.

…

Автомобиль — одна из уязвимых точек плана, вообще — уязвимым может считаться всё, что не сделал лично ты. В автомобиле может быть все что угодно — маячок, бомба, неисправность, наконец — тип, которому дали деньги, чтобы его купить, причем дали с запасом (чтобы часть прикарманил и почувствовал себя от этого очень хитрым) — может тупо угнать его, а деньги положить себе в карман. Его могут тупо угнать или раздеть меньше чем за сутки, пока он стоит без присмотра. Но это — риск, вынужденный риск и никуда от этого не деться. Потому мы сидим и смотрим на тяжелый пикап Шевроле, родом из начала нулевых, одиноко стоящий на улице. За ним и следить могут…

Я хлопнул Рэнди по плечу.

— Давай.

Он идет к машине, я остаюсь на своем месте и расстегиваю молнию. Одна из мер безопасности — всё, что сейчас случится, должно случиться только с одним из нас. Если что — я останусь и смогу помочь Рэнди, вытащить из полицейского участка, помочь отбить нападение. Я ничем не смогу помочь, только если его сразу же убьют. Но, по крайней мере, я смогу отомстить — здесь