Нильс Хаммер появился в дверях. Большим и указательным пальцами левой руки он тер глаза к переносице.

– Вот во что превратилась наша работа, – сказал он и кивнул в сторону монитора. – Сидеть и пялиться в компьютер.

Вистинг отложил очки и взялся рукой за челюсть, которая снова начала болеть.

– Как дела с пунктами оплаты? – спросил он. – Ты получил электронные отчеты?

– Да-да, и что-то постепенно начинает вырисоваться, но сортировать данные получается не так быстро. – Хаммер присел. – Машин было больше, чем я думал. Если мы будем ориентироваться на двадцатиминутное временно́е окно, то всего через пункт на юг ехало триста семьдесят восемь автомобилей. Из них фактически целых двести шестнадцать машин вернулись обратно в тот же вечер. Проблема в том, что информация, которую мы получили от компании, собирающей оплату за проезд, состоит из одних номерных знаков. Я должен открывать каждый номер в регистре транспортных средств, чтобы найти сведения о машине и о владельце. Когда эта часть работы будет закончена, начнется самое интересное. Мне просто нужен был перерыв. Слишком много чисел и цифр за один подход. У меня голова кругом идет.

Кристине Тиис зашла в кабинет, прежде чем Вистинг успел что-то ответить.

– Теперь известно, – выпалила она. – СМИ прознали, что дом, в котором произошло убийство, принадлежит Томасу Рённингену. Им тоже не удается с ним связаться.

– Может, нам попробовать связаться с его зубным врачом? – предложил Хаммер и ткнул пальцем в монитор перед Вистингом.

Кристине Тиис скорчила гримасу и отошла к окну.

– Что мне говорить, когда они позвонят? – спросила она и выглянула в окно.

Вистинг открыл ящик стола, чтобы проверить, не завалялась ли там еще таблетка парацетамола.

– Мы подтверждаем, что это его дом, – Вистинг шарил по ящику. – И что нам не удалось выйти с ним на связь.

Тут мобильный телефон Вистинга зазвонил, и следователь захлопнул ящик, так и не найдя болеутоляющего. Посмотрел на экран, проверить, от кого звонок, и не смог сдержать довольной улыбки. Показал коллегам надпись на экране: Томас Рённинген.

Потом ответил, коротко и деловито, и утвердительно кивнул остальным, когда звонивший мужчина представился.

– Как я понимаю, вы пытались выйти со мной на связь, – сказал ведущий.

Вистинг подтвердил.

– Я не знаю, насколько вы осведомлены о случившемся, но мы должны с вами поговорить.

– Новости я слышал. Это случилось в моем доме? Вы поэтому звонили?

– Да.

– Этого я и боялся, я уже еду к вам.

– Когда вы сможете быть у нас?

– Примерно через час, но я надеялся, что мы могли бы встретиться в другом месте, не в полицейском участке. Я полагаю, там полно журналистов.

– О чем вы?

– Мы не могли бы не встречаться открыто в участке?

– Мы что-нибудь придумаем. – Вистинг погладил себя по опухшему подбородку, и его озарило. – Давайте пообщаемся у меня дома.

– У вас?

– Да, я все равно собирался заехать домой.

– Я буду весьма признателен, если у нас получится провести встречу таким образом.

Вистинг никогда так раньше не делал, но не имел ничего против. Во время допроса важно создать для свидетеля расслабляющую атмосферу. Следователь продиктовал свой адрес на улице Германа Вильденвея и через час сам припарковался возле подъездной дорожки.

Сюзанне стояла под большой березой в саду и сгребала мокрую осеннюю листву. Она нашла его черные резиновые сапоги и пару садовых перчаток в кладовке. Женщина выпрямила спину и улыбнулась, когда его увидела. Прислонила грабли к стволу дерева, стянула перчатки с рук и подошла к нему.

– Как приятно, – сказала она и поцеловала его.

– Ты такая молодец, – улыбнулся он, посмотрев через ее плечо.

– Я люблю работать в саду. Так легко думается.

– И о чем ты думаешь?

– Об этом я могу рассказать в другой раз.

Она рассмеялась и снова поцеловала. Сделала шаг назад и принялась рассматривать его лицо.

– Как ты?

– Болит, – пожаловался он и направился к входной двери. – Я должен найти обезболивающее.

– Ты поэтому домой пришел?

– И поэтому тоже. – Он улыбнулся ей. – У нас будут гости.

– Кто же?

– Томас Рённинген.

Она повторила имя, казалось, не понимая, что он имел в виду.

– Рённинген – свидетель по делу, – объяснил Вистинг. – В его загородном доме нашли труп.

– Он как-то с этим связан?

– Как раз попробую это выяснить.

– И ты будешь говорить с ним здесь?

– Так было удобнее всего.

Сюзанне стянула с себя большие сапоги.

– Странно получается, – протянула она.

– Что странного?

– Мы вчера смотрели на него по телевизору, а сегодня он придет сюда.

Вистинг нашел коробку парацетамола в кухонном шкафчике. Наполнил стакан водой из-под крана и положил две таблетки в рот. Сюзанне поставила кипятиться воду для чая.

– Лине заезжала, – рассказала она. – Забрала ключи от дома.

– У тебя не получилось уговорить ее остаться у нас? – спросил Вистинг и уселся возле окна.

– Я ей предложила, но она сказала, что ей нужно немного времени для себя.

– Как она вообще?

– На вид все в порядке, но мне совсем не нравится, что она будет в Вэрвогене совершенно одна. Я думала, может, мне туда съездить.

Вистинг отпил приготовленного ею чая. Ему нравилось, что Сюзанне заботится о Лине.

– Она ведь именно этого хотела. Побыть немного одной.

– Все равно, – сказала она и кивнула на серость за окном. – Сообщили об ухудшении погоды.

В дверь позвонили прежде, чем они успели допить чай. Вистинг пошел открывать.

Томас Рённинген был ростом ниже, чем предполагал следователь. На ведущем были джинсы, под плотной курткой виднелся черный свитер с высоким горлом. Мужчина протянул руку, в голубых глазах плескалось дружелюбие. Вистингу подумалось, что они здороваются как старые знакомые.

Следователь проводил гостя в квартиру. Известный ведущий повесил куртку в прихожей и снял обувь. Поприветствовал Сюзанне и последовал за Вистингом на второй этаж в лофт-гостиную.

Рённинген стоял у окна, пока Вистинг доставал бумагу и ручку. Дневной свет практически полностью исчез с пепельного цвета неба.

– Вид, должно быть, фантастический, когда погода хорошая, – подал голос Рённинген.