Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ив собиралась переехать к Тинкеру прямо из больницы, так что мне еще нужно было собрать и перевезти туда ее вещи. Я постаралась все сложить и упаковать как можно лучше, свернув рубашки и свитеры Ив аккуратными квадратиками, как это сделала бы она сама. Затем уже под руководством Тинкера в ее новой комнате – его собственной бывшей спальне – распаковала привезенные сумки и чемоданы и обнаружила, что все шкафы и комоды совершенно пусты. Оказывается, Тинкер успел перетащить все свои вещи и одежду в комнату для прислуги, находившуюся в противоположном конце коридора.
Всю первую неделю пребывания Ив в «Бересфорде» я каждый вечер приходила туда и ужинала вместе с ними. Мы усаживались в маленькой столовой рядом с кухней и съедали ужин из трех блюд, приготовленный в кухмистерской в цокольном этаже здания и поданный наверх служащим в униформе. Обычно это был суп из морепродуктов, затем филей с брюссельской капустой, а в довершение кофе и шоколадный мусс.
Высидев за обедом, Ив обычно чувствовала себя совершенно обессилевшей, так что я сразу отводила ее в спальню и помогала лечь в постель.
Она садилась на краешек кровати, и я, не спеша, раздевала ее. Снимала со здоровой правой ноги туфельку и чулок. Затем, расстегнув молнию на платье, осторожно стаскивала его через голову, стараясь ни в коем случае не задеть маленькие черные швы, пересекавшие половину ее лица. Ив смотрела прямо перед собой, и на лице у нее было выражение полной покорности и смирения. Лишь через три вечера я догадалась, куда она так напряженно смотрит: это было большое зеркало, повешенное перед кроватью из неких тщеславных соображений. В данном случае то, что его не убрали, выглядело как глупая оплошность, я извинилась и сказала, что попрошу Тинкера немедленно зеркало убрать. Но Ив и слышать об этом не хотела. Убрать зеркало она так и не позволила.
Уложив Ив и заботливо подоткнув одеяло, я целовала ее на прощание, гасила свет, тихонько закрывала дверь и возвращалась в гостиную, где меня с нетерпением ожидал Тинкер. Нет, мы не выпивали. Мы даже не особенно долго сидели вдвоем. Те несколько минут, что оставались до моего ухода домой, мы шепотом обсуждали состояние Ив – так, как это делали бы, наверно, ее родители. Стало ли ей лучше? Сегодня она, похоже, ела с большим аппетитом, чем обычно… И щеки у нее, пожалуй, уже не такие бледные… И нога, похоже, чуть меньше болит… Самоутешение, конечно; но эти успокоительные фразы падали на душу с умиротворяющим стуком, точно капли дождя на спасительную крышу навеса.
Но на седьмой вечер после выписки из больницы, когда я собралась уходить, как всегда уложив Ив, подоткнув одеяло и поцеловав ее, она вдруг меня остановила.
– Кейти, – сказала она, – ты знаешь, как я тебя люблю и буду любить до судного дня.
Я присела рядом с ней на кровать.
– Это взаимное чувство.
– Я знаю, – кивнула она.
Я ласково стиснула ее пальцы, и она ответила тем же. А потом сказала:
– Знаешь, будет лучше, если ты на некоторое время перестанешь к нам приходить.
– Хорошо.
– Ты ведь все понимаешь, не так ли?
– Да, конечно, – сказала я.
Потому что я действительно все понимала. Ну, по крайней мере, если и не все, то достаточно многое.
Речь шла уже не о том, кто первым сказал: «Чур, мой!», или кто с кем рядом сел в кино. Правила игры изменились; точнее, игра перестала быть игрой. Теперь самое главное было пережить эту ночь, а пережить одну такую ночь зачастую бывает гораздо трудней, чем кажется, хотя каждый, конечно, переживает ее по-своему.
* * *
Когда мое такси остановилось на Сентрал-Парк-Вест, снег с дождем успел смениться секущим ледяным дождем. Пит, ночной швейцар, уже встречал меня, стоя у края тротуара с большим зонтом. Он заплатил таксисту два доллара за однодолларовую поездку и, укрывая меня зонтом, довел до подъезда, хотя там и было-то всего шагов пять. Дежурил Гамильтон, самый молодой из лифтеров. Из Ланты[52], штат Джорджия, он привез с собой в Нью-Йорк вкус плантаторских правил вежливости, что в будущем могло либо помочь ему сильно продвинуться, либо привести к беде.
– Вы путешествовали, мисс Кэтрин? – спросил он, как только мы поехали вверх.
– Только до продуктового магазина, Гамильтон.
Желая, видимо, показать, что он-то знает, как было на самом деле, Гамильтон понимающе усмехнулся, и это вышло у него так мило, что мне не захотелось развеивать его иллюзии.
– Передайте мои наилучшие пожелания мисс Ивлин и масса Тинка, – сказал он, когда лифт стал притормаживать и остановился прямо перед частным вестибюлем.
Это был поистине идеальный пример возрожденной греческой элегантности – паркетный пол, белые карнизы и плинтусы, на стенах натюрморты предшественников импрессионизма. Тинкер ждал меня прямо там, чуть в стороне от выхода из лифта; он неподвижно сидел в кресле, сложив на коленях руки и низко опустив голову, и выглядел так, словно вернулся в приемный покой неотложной хирургии. Впрочем, когда я вышла из кабины лифта, он заметно оживился; казалось, он искренне опасался, что я вообще не приеду.
Он бросился ко мне, стиснул обе моих руки. Я заметила, что черты его лица за это время как-то смягчились, пожалуй, он даже немного поправился, как бы взяв себе те десять фунтов, которые Ив потеряла, лежа в больнице.
– Кейти! Спасибо, что приехала. Как я рад тебя видеть!
И при этом он старался говорить как можно тише, и я, разумеется, тут же насторожилась.
– Тинкер, а Ив знает, что я приду?
– Да, да, конечно, – почти прошептал он. – Она ждет тебя с нетерпением. Я просто хотел все заранее тебе объяснить. Понимаешь, ей в последнее время нелегко пришлось. Довольно сложный был период. Особенно по ночам. Так что я стараюсь оставаться дома как можно чаще и как можно дольше. Насколько могу, конечно. Просто ей… в компании всегда лучше.
Я сняла пальто и положила его на соседнее кресло. Вообще-то душевное состояние Тинкера явно оставляло желать лучшего, раз он даже не помог мне раздеться. Даже не предложил этого.
– Я не уверен, сильно ли мне придется сегодня задержаться. Ты как, сможешь подождать до одиннадцати?
– Конечно.
– А до двенадцати?
– Я могу пробыть здесь столько, сколько тебе будет нужно, Тинкер.
Он снова благодарно стиснул мои руки, потом выпустил их и сказал:
– Так входи поскорей. Ив! Кейти пришла!