пары преподаватель объявлял, кто получил допуск. И об автоматах говорил.

Он назвал пятёрку человек, кто его получил. И добавил:

– А вы, Велимир, к сожалению, не получите. Потому что сами знаете, когда сбежали у меня с пары…

Я мысленно захохотал от злорадства.

Потом вспомнил, при каких обстоятельствах это произошло.

Когда пара закончилась, я подошел к Велику и сказал.

– Мне не хватает на кофе, поэтому я тебя прощаю. Одолжи десять рублей.

Он посмотрел на меня, потом расхохотался. И всё же, он был очень рад, что я его простил.

После института я заехал за картой и отправился на Армагеддон.

Я сначала хотел отдать долг Гарику сразу. Но потом я подумал, что лучше вообще не заикаться о деньгах и этом унизительном происшествии. Может, он и не вспомнит…

Только я зашёл в здание, он ухмыльнулся и крикнул:

– Ой! Смотрите, кто идёт! Наш магазинный воришка!

Я, залившись краской, торопливо подошёл к ресепшну и, склонившись, вполголоса осведомился:

– Сколько ты просишь за молчание?

Гарик издевательски прищурился и проговорил:

– Ты не расплатишься!..

Я вздохнул и усмехнулся:

– А я так надеялся, что ты забудешь.

– Я ничего не забываю, Рекс! – воскликнул он. Потом, смилостивившись, добавил: – Не переживай, не быть сегодня твоему публичному осмеянию! Сегодня у них событие поважнее: какой-то там знаменательный футбольный матч, и хвала богам, что меня не слышит Сэм, а то убил бы на месте за такое кощунственное незнание…

Я заметил, что окружающие действительно заняты другим. Большая часть людей собралась в холле, где орал телевизор – большой плазменный экран на стене с мощными колонками.

Матч, видимо, уже начался, поэтому все спешили занять место перед экраном, чтобы не пропустить самое интересное.

– Ты тоже этим фанатеешь? – поинтересовался Гарик, отодвинувшись от стола и достав из ящика на замке полупустой пакет чипсов.

– Нет, да не услышит меня Сэм, – ответил я: – Не люблю футбол… Это новая пачка или та же, что была в воскресенье? Мне кажется, я её же видел у тебя, когда из медблока "выписывался".

– Та же, – усмехнулся администратор: – Здесь обстановка не располагает. К тому же, я не очень это люблю.

– Чипсы?

– Есть.

– Серьёзно? Ты не любишь есть? – с деланным удивлением поднял брови я и воскликнул: – Как можно не любить есть?

– А меня в детстве постоянно к бабушке отправляли.

– Что, – хохотнул я: – кормила, как на убой? А по тебе не скажешь!

– Всё гораздо интереснее! – со смехом ответил он: – Просто на каждый продукт, который мне нравился, у моей бабушки находилась кулстори, в которой кто-нибудь умер, траванулся или нашёл чей-то отрезанный палец… "Тебе нравятся грибы?" – "Ага" – "Случай у нас был, набрал дед как-то грибов, а это были поганки. Нас с дедом рвало, как проклятых. Дед Вася, сосед, помер", – Гарик рассказывал живо, эмоционально, в лицах: – "Тебе нравятся солёные огурцы?" – "Ну да" – "А вот у нас в позапрошлом году 12 банок испортилось, а нам жалко добра столько выкидывать было, решили съесть, ну и…". "Вкусная колбаса? Случай у меня был, купила я колбасу, а в ней палец отрубленный". "Ты любишь пломбир с изюмом? Мне вот как-то раз попалась гнилая заплесневевшая изюмина". "Нравятся ягоды? Вот помню, в прошлом году ем, и тут во рту у меня что-то шевелиться начинает…" И таких историй – тьма тьмущая. А потом спрашивала: "А почему ты ничего не ешь?" – "Почему ничего? Я вот пирожки ем…" – "Пирожки – это хорошо. А вот у нас случай был…"

– Это какая-то анти-бабушка! – засмеялся я: – Она заговаривает людей от еды.

– Во-во. Ей бы в каком-нибудь институте диетологии работать – цены б ей там не было!

– А у неё, случайно, нет истории про апельсины? Меня от них заговорить нужно, а то у меня на них аллергия.

– Есть, конечно! – с готовностью воскликнул Гарик: – …

Хлопнула дверь главного входа. Раздались тяжелые шаги. И появился человек.

Он вернулся.

Гарик, не поворачивая головы, стрельнул глазами туда-сюда.

Я тоже быстро осмотрелся и тогда-то с ужасом понял, что рядом больше никого нет. Такого обычно не происходило, а, по-хорошему, и должно было, но… Сегодня как-то так вышло, что ушли все.

У ресепшна были только мы двое. И Тоби.

– Доброго дня, мои хорошие! – с напускным дружелюбием начал он, подходя ближе.

– С возвращением, Тоби! – спокойно сказал Гарик: – Давненько тебя не видно было…

– А я, знаешь ли, раны зализывал, – прохладно сказал тот: – Да и ждал, пока слухи улягутся.

Всё его лицо было в мелких шрамиках от стекла прожектора. Левое ухо было подрезано сверху, видимо, чтобы от выхваченного мною кусочка не оставалось неровного края.

Гарик метнул быстрый взгляд в сторону холла. Тоби, перехватив его, тоже глянул туда. В холле орал телевизор, но звук был малость приглушен. Видимо, кто-то, не особо вдумываясь, ещё и закрыл туда дверь.

– Где же все? Неужели футбол смотрят? – с издёвкой сказал Тоби. Потом, взглянув на меня, продолжил: – А я удачно зашёл. Как раз хотел поговорить визави. Позволь поинтересоваться: почему какая-то крыса сорвала мне битву?! Какое право ты имел выскочить на ринг во время моей битвы!? – обратился он уже ко мне, развернувшись всем телом: – Разве же это честно!?

– А разве честно добивать побежденных соперников?! – рявкнул я.

Тоби рывком оттолкнул меня к стене.

– Весь город трещит теперь, что Рекс "победил" меня! Тогда как ты, крыса, выскочил на ринг по окончании моей битвы, когда я был уже вымотан, и просто дождался, когда я сам повалюсь!!! А весь город судачит о том, что ты меня "победил"!!!

– Остынь, Тоби! – крикнул Гарик: – Баш на баш! Ты реально не имеешь права добивать побеждённого!

– Остынь, говоришь!? – взревел Тоби, подлетев к ресепшну: – Это бои без правил, детка! Я имею право на всё!

Он со стуком опустил кулаки на стойку. Гарик ударил по "тревожной кнопке"; заверещала сигналка.

– Как ты смеешь указывать мне, мальчик с ресепшна!? – Гарик отшатнулся назад, пытаясь вжаться в стену: – Может, ты уже забыл Оскара, своего коллегу-предшественника? Которому вышибли мозги прямо на этом месте!? И как ты стоял здесь первые несколько дней, а позади тебя на стене был здоровый кровавый след от них, пока его не заклеили новыми постерами!? – Тоби, перегнувшийся через стойку, запросто достал до него и сцапал за ворот: – Выруби, наконец, свою верещалку!!!

– Да где все-то, вашу мать!? – заорал Гарик. Сигналка стихла. На помощь по-прежнему никто не спешил.

– Остынь, Тоби! – рявкнул я, развернув того за плечо и влепив пощечину.

Я даже сам испугался того, чего сделал. Влепил. Тоби. Пощечину.

Он ошалело посмотрел на