— Они на меня напали — пожимает плечами Тайра: — быстрая экстраполяция их намерений не оставляла мне пространства для выбора иного решения.

— Ты могла бы их не убивать! Ноги там сломать… — не сдается Сокранос. Он знает что просит слишком многого, знает что не в своем праве, но что-то внутри толкает его вперед, проверять свои границы. Или — границы Тайры?

— Не знаю. — отвечает Тайра: — наверное могла бы. Только… не подумала тогда. Понимаешь, это как будто быстрее меня. Есть угроза и есть наиболее эффективная стратегия устранения угрозы. Перманентно.

— Как это? — спрашивает Сокранос: — разве ты не сама принимаешь решения?

— Сама. Конечно сама. Но… это как если тебе по коленке удалили и она — дергается. Рефлекс — объясняет Тайра: — решения принимаешь ты, но коленка дергается сама по себе.

— Так то коленка. А у тебя… раз и все… — подумав говорит он: — это не коленкой дернуть. Ты же как валькирия, богиня битвы и победы становишься.

— Вот поэтому я и иду с тобой. — кладет голову на руки Тайра, глядя на огонь: — потому что тоже хочу задать парочку вопросов Мудрецу Запада.

— Так не работает — качает головой Сокранос: — ты не можешь задать ему «парочку вопросов». Один вопрос. И все. Не больше. И… говорят, что он может дать ответ не словами. А… ну скажем если девушка придет к нему спросить — почему я такая некрасивая — он даст ей красоту. Слабому — силу, глупому — разум. Видимо тебе даст чувство стыда, все остальное у тебя есть.

— Это… была шутка? — спрашивает у него Тайра, повернув голову: — насчет чувства стыда?

— Шутка — признается он: — мне показалось, что будет кстати. А то ты уж больно серьезная.

— Ха. Ха. — выдает Тайра: — не смешно, но отличный тайминг. Когда по твоей карте мы к Яшмовым Столбам выйдем?

— Думаю еще день-другой и мы их увидим. Они светятся по ночам и нам надо будет обойти их с юга, так, чтобы не попасть на зараженную землю. А если честно — какие вопросы ты хотела бы задать Мудрецу Запада?

— Если честно — пока не знаю. Их слишком много — отвечает Тайра: — а если ты не будешь спать, то не отдохнешь и потом опять тебя нести придется, опять у тебя желудок от тряски заболит и ты опять мне все плечо испачкаешь. Спи давай. Не мерзнешь?

— Не мерзну. — Сокранос ложится головой на свою сумку с Книгой и вздыхает. Желудок сводит от голода, но они вот уже сутки не встречали никаких съедобных ягод, вяленное мясо кончилось, а есть свежее мясо после встречи с Склизкой Мамашей он не может. Выворачивает его. Может завтра. Он закрывает глаза.

— Слышишь? — говорит ему Тайра и он с трудом открывает глаза. Вот только что закрыл и она уже его тормошит, что с ней не так?

— Тихо! — говорит она и он моргает, пытаясь прийти в себя. Свод пещеры озаряет свет снаружи, и он понимает, что уже утро. Сколько он проспал?

— Ты слышишь? — спрашивает его Тайра и он наконец слышит. Пронзительный крик-шипение-взвизг.

— Матерь божья — шепчет он: — ездовые драконы пустошей!

Глава 9

— Эти трещотки у меня вот уже лет десять как — довольно говорит барон, отрезая себе изрядный шмат жаренного мяса: — если не вслушиваться, то один в один как эти хреновины, на которых эти черномазые бездельники летают.

— Ездовые драконы. — кивает Сокранос. Он наконец находится в своей тарелке — за столом, с кубком доброго вина, в хорошей компании. Светильники разгоняют полутьму главной залы, освещая серебряную посуду, дорогие кубки из хрусталя, огромные блюда с жареным мясом, здесь и обычная говядина, зажаренные целиком перепелки, фрукты и кувшины с вином. Краем глаза он замечает, что его спутница почти ничего не ест и только внимательно слушает барона. Главное чтобы она никого тут не убила, думает он, я же специально ее попросил никого не убивать.

— Это вам повезло, что патруль на вас наткнулся — доверительно сообщает барон, наклоняясь к Сокраносу: — а то мерзавцы рейдеры распотрошили бы вас и не поглядели что виконт. Им, варварам все одно, они дворянства не понимают. У них ведь как все устроено — кто сильнее, да быстрее — тот и вождь. Клянусь Единством, сам видел, как они в жертву молоденьких девчонок приносили, привязывали их к Зубьям Дракона и оставляли так. А в Пустошах если так денек простоял — то от человека только оболочка сухая остается, выжигает солнце все к чертям собачьим.

— Как есть повезло — буркает здоровяк со шрамом на все лицо, наливая себе вина из кувшина: — а скажите-ка мне, милсдарь, как вы тут оказались без сопровождения и с одной только наложницей?

— Ой, да прекрати, сержант. — хлопает того по плечу барон: — нельзя же быть таким подозрительным к гостям! У нас тут любой цивилизованный человек — наш гость! Неужто не видишь — дворянин! Как говорит, как держится… э, да что с тобой говорить. — барон снова наклоняется вперед и громко шепчет: — мужланы. Мы то с вами сразу дворянина от простолюдина отличить можем.

— Да… ничего такого. — оправдывается Сокранос: — просто на эскорт напали Твари, неподалеку от поселения, отсекли нас от дороги, вот мы и побежали, сломя голову. Куда глаза глядят, третий день уже блуждаем по Лесу, вот к вам вышли.

— А здесь куда не иди — все одно к моему замку рано или поздно выйдешь — кивает барон: — если конечно летать не умеешь. Единственное ущелье, что выход к Пустошам имеет — тут в аккурат Гнездо Ворона и стоит. Последний оплот цивилизации и Длань Империи в этих богом забытых местах. Вот уже как… почитай четверть века на страже Ворот Империи. Гарнизон отважного вояки сержанта Грава и я — Вороний Барон. Чего тут только не перевидали за это время… и атаки рейдеров и караваны работорговцев, и контрабандисты из Западного Мо, все тут были. А помнишь, Грав, как в двадцать втором на нас из пустошей саранча поднялась? Механические твари, размером с ладонь, мерзкие такие и кусаются больно. Все, подумал тогда, вот и смерть пришла, но обошлось. Только на поскотине Ганьку, девку дворовую с ребетенком сожрали, не успела бедолага в убежище спрятаться. Эх… да что говорить, вот так всю жизнь на границе… ничего путем и не увидел. А вы, виконт, никак столичный франт будете?

— Я-то? Нет, я из аббатства неподалеку от Липаса. — Сокранос врет, но старается все же придерживаться истины. Конечно, он может сказать, что да, мол из самой Столицы и самого Бога-Императора лично знает и за руку здоровается и вообще — секретный агент инквизиции и дай-те ка мне лошадей получше и эскорт для дальнейшего