было понятно — она вставала рано, ни свет ни заря, помогала Айне с ее поросятами, таскала траву для куриц, помогала с изгородью, а потом — уходила на патрулирование. К обеду возвращалась с оленем или иной дичью на плече. Раньше в ее действиях был смысл. Она помогала, защищала, уберегала и утешала. Старине Грому — с его кузницей, трещотке Айне — с ее поросятами и грибной настойкой, которая настаивалась в тяжелых флягах и которые сама Айна поднять не могла. Деве Секиры Глэйдис — в ее упражнениях с молодыми воинами и охотниками, старейшине Ларсу — в подготовке к празднику… много кому. Много с чем. Даже обряды Плодородия иногда с воинами проводила, потому как ее очень об этом просили, а она не привыкла отказывать на пустом месте.

Но сейчас? Быстрый анализ подсказывал ей, что сам старейшина, да и все поселение с высокой степенью вероятности — изменят статус на «нейтральный», если не на «враждебный». Нейтральный статус будет означать что Тайра и поселковые отныне хоть и знакомые, но все же чужие. А враждебный… враждебный статус подразумевал полную зачистку поселения. Откуда-то в ней были знания как именно. И даже внутренний счетчик, готовый запуститься.

Она переводит взгляд на старейшину. Правильно, он сейчас будет торговаться, предлагать, выкручиваться, обманывать. Она знает, что он врет. И будет продолжать врать. На мгновение силуэт Ларса в ее глазах — окрасился в красный цвет. Статус — враждебный. Вспыхнул счетчик на краю сознания — красная же единица. Инстинкт подсказывал ей что делать — короткий шаг и удар в горло сжатыми пальцами руки. Или — основанием ладони в переносицу. Понять ногу и опустить ее на затылок. Проломить грудную клетку. В зависимости от необходимой степени болезненности и времени агонии. Сколько ей надо, чтобы Ларс прожил, корчась от боли? Мгновенно? Тогда — переносица, висок, затылок. Медленно? Грудная клетка, почки, солнечное сплетение. Оставить калекой? Локти, колени, позвоночник…

— Я… я не буду тебя убивать, Старейшина — склоняет голову Тайра, побеждая что-то глубоко внутри ее: — ты не сделал ничего неправильного. Ты заботился о поселении и даже сейчас — продолжаешь о нем заботиться. Я принимаю твое соглашение, я и чужак — уйдем из поселения. Вот только ты останешься в живых. Кто иначе позаботиться о трещотке Айне и ее любимых поросятах? Да и молодежь в последнее время стала сильно грибной настойкой злоупотреблять. Ты нужен им.

— Вот как? — Ларс внимательно смотрит на нее и вздыхает: — видать неправ я был насчет тебя. То-то старый Гром порадовался бы… кабы жив был.

— Жалко, что он умер. — соглашается с ним Тайра: — он был хорошим человеком.

— И как тебя такую наивную еще Твари не сожрали — говорит чужак: — проснись! Они тут тебя эксплуатируют как корову какую-то — и доят и в лес за Тварями гоняют, а эти два старых извращенца еще и трахают! Ты… ты как…

— Прекрати оскорблять Тайру! — повышает голос старейшина: — ты и жив-то только ее милостью! Она… да, мы очень зависим от ее помощи. Но она всегда была равной… нет, даже скорее выше всех прочих. Охотница на Тварей — такой титул просто так не дают. И если кто и заслуживает наказания, кто и обращался с ней, как с… так это я и Гром. Но Гром мертв, а я — я предлагаю свою жизнь как виру за все. За оскорбления. За то, что этот чертов мальчишка Гром так и не смог преодолеть свою страсть к тебе и совершал обряды Плодородия с тобой без твоего ведома. Даже за древнего Тота, ведь это с него все и началось. Развяжи меня. — говорит он и Тайра без колебаний — освобождает его от веревок, несмотря на слабые протесты чужака. Тайра знает, что веревки на запястьях Ларса — всего лишь условность. Он ничего не сможет ей сделать даже будь у него в руках оружие. Любое оружие. На таком расстоянии она полностью контролирует обстановку. Ларс — кряхтит и потирает затекшие от веревок руки, разгоняя в них кровь.

— Тогда так — говорит он: — уходите незаметно, а в селении я скажу, что чужак убил Грома и убежал. А ты, Тайра — за ним в погоню ушла. А потом… дней через пять — организуем поисковый отряд за вами… да так и вернемся ни с чем. Пропали в Лесу.

— Приемлемо — кивает Тайра. Она не хотела расстраивать трещотку Айну, а если бы Айна узнала про старину Грома и все это — она неминуемо расстроилась бы.

— Хорошо. — старейшина, кряхтя — встал на ноги, подошел к лежащему на полу Грому и наклонился над ним. Вздохнул и положил руку ему на грудь.

— Спокойного посмертия тебе, старина — сказал он и его голос предательски дрогнул: — ты бы гордился Тайрой сейчас. Она… — он замолчал и некоторое время оставался так — на одном колене, положив руку на грудь мертвому Грому. Потом он встал и молча прошел к своему сиденью, которое между смешливой молодежью обзывали «троном». Приподнял сиденье. Надо же, подумала Тайра, у него там тайник, кто мы мог подумать.

— Вот. — сказал он и протянул ей продолговатый сверток: — это было с тобой, когда древний Тот нашел тебя. Гром считал, что это надо тебе отдать, но я полагал что это слишком опасно. Видимо я ошибался… да чего уж там. Бери. — Тайра осторожно разворачивает сверток и обнаруживает там — клинок. Непохожий ни на какой из клинков. Короткий, как нож, но с иссиня-голубым лезвием. Удобная рукоять. Никаких украшений, все очень просто, но в то же время — красиво и функционально. Она берет его в руку и клинок словно бы срастается с ее рукой в единое целое. Проверяя, она делает несколько взмахов и выпадов и воздух свистит, рассекаемый лезвием. Отличный клинок.

— Спасибо, старейшина Ларс — коротко кланяется она: — это великолепное оружие.

— Это твое оружие — пожимает он плечами: — мне жаль что я и Гром крали твою память, жаль что ты не помнишь наши праздники вместе, что ты не помнишь многих твоих друзей, которые ушли за Грань, что ты не помнишь свою свадьбу…

— Свадьбу⁈

— Да… было весело. И ты была прекрасной невестой и замечательной женой… пока не убила Тота ударом в горло. В поселении мы сказали, что у него случился приступ… такое обычно не скроешь, но ты сделала это так аккуратно, что и следов не осталось. Тебя трудно любить, Тайра Охотница за Тварями.

— Я начинаю жалеть, что пощадила тебя — говорит Тайра: — и что это не я Грома убила.

— И это хорошо — грустно улыбается Ларс: — это значит что человека в тебе все же больше чем Твари. Ступайте и поторопитесь. Я объявлю тревогу через полчаса после вашего ухода… погони не будет, но все же. Дайте мне