— Почему?

Глеб улыбнулся своей особой лучистой улыбкой, которая начала мне нравиться:

— Это я тебе в письме напишу, будешь ждать?

— Да. Буду.

Но когда поезд с Глебом отправился в путь, я ничего не почувствовала.

Глава 10

Ждать долго вестей от Глеба мне не пришлось, он писал каждый день в «ВКонтакте». Доброе утро, как дела, спокойной ночи, что делаешь, как настроение. И все в таком духе.

На танцах началась горячая пора — подготовка к новогоднему концерту. Вся голова была забита только этим. Я даже забыла про его обещание писать настоящие письма.

Поэтому, когда мама протянула мне белый конверт и спросила: «Кто такой Глеб Янковский?», я не сразу поняла, откуда она узнала про Глеба.

Когда до меня дошло, я вырвала письмо из ее рук и пробормотала, что это друг по переписке.

Я села на диван, рассматривая конверт. Интересно, что там написано. Наверное, вот так и бабушка получала письма от своего Васи. Читала и выбрасывала, а теперь вот жалеет, что не отвечала. Почему вдруг вспомнилось? Я разорвала конверт и дослала лист, на котором крупным красивым, но размашистым (как его лучезарная улыбка) почерком было написано:

«Привет! Это письмо я написал сразу, в поезде. Мне стало так грустно, не оставалось ничего другого, как поделиться своими мыслями с бумагой.

Продолжим наш разговор. Почему я теперь верю в чудо? Да потому что со мной такое никогда не случалось.

Знаешь ведь, я учусь на программиста? Там все понятно и точно. Программа действует по инструкции, а ошибки можно исправить. Вот и я считал себя всегда человеком рациональным, не способным на романтические поступки. Мне нравились, конечно, девушки, с некоторыми я встречался. Но вот такого чувства ещё в моей жизни не было. И это не ошибка в программе, которую можно исправить, это как будто компьютер ожил и больше не подчиняется инструкциям. Я не знаю, что это такое. Но мне не хотелось сегодня садиться в поезд, уносящий меня от тебя в другой город, а хотелось взять тебя за руку и не отпускать».

Я перечитала несколько раз, и все это время улыбалась. Хорошо, что мама не зашла в комнату, иначе бы все поняла по моему виду. Как это приятно нравиться кому-то по-настоящему, да так сильно. Наверное, похожее чувство испытывал и Кирилл, прочитавший мое стихотворение? Так вот, значит, как это иметь воздыхателя, который пишет тебе такие слова. Приятно, даже если ты ему не можешь ответить то же самое…

Но было кое-что в словах Глеба, что откликалось. «Компьютер ожил и больше не подчиняется инструкциям» — это как будто про меня и про мою неразделённую любовь.

Я перестала быть рабыней своих чувств, может, повзрослела, может, просто надоело. Вообще, чувства к Кириллу, раньше такие прекрасные, искренние начали перерастать в обиду — злую и несправедливую. Обиду за зря потраченные годы, время и исписанные строки в дневнике. Глеб, как противоядие от моей неразделенной любви, удерживал меня каждый день от того, чтобы постоянно не думать о Кирилле и не писать ему, как раньше.

Я даже начала думать, может, и не было моей первой влюбленности? Может, я выдумала ее от одиночества? Бывает ли вообще эта первая любовь? Или она только наши фантазии о ней, у нас в голове, фильм, который мы смотрим в детстве, а, взрослея, потом не понимаем, что хорошего в нем находили. Вот и сейчас мне стало как-то стыдно вспоминать себя прежнюю: например, как на его дне рождении полтора месяца назад мы играли в карты. Так и вижу себя, смущённо поправляющую волосы, краснеющую от каждого взгляда, я верила, что впереди только одно беспросветное счастье, и все мои даже самые безбашенные мечты сбудутся. Я играла в карты, а в мыслях примеряла фамилию Кирилла к моему имени. Я думала: как хорошо звучит. Полина Литвин. Хоть знаменитостью становись — псевдоним брать не придётся. А теперь — как будто это другая жизнь, все не со мной было.

Зато другая мечта пока ещё со мной. Хотя мы больше и не говорили с Еленой Сергеевной о поступлении на танцевальный, как-то незаметно мы с Катей начали оставаться после занятий и готовиться к творческому конкурсу, пригодится — не пригодится, потом разберусь. Я немного завидовала Кате, хотя многое у неё получилось и хуже, чем у меня, она все равно много трудилась, а ещё она собиралась на хореографический, и ее родители полностью ее в этом поддерживали. Я тоже старалась как могла. Даже мышцы не выдержали и начинали болеть, по утрам я просыпалась оттого, что икры ног сводило судорогой.

* * *

Где-то в начале декабря в школе на перемене ко мне подошла Кира.

— У меня скоро день рождения, придёшь? Собираюсь праздновать в «Чернильнице». Я не знаю, что меня удивило больше: то, что Рита приглашает меня на день рождения или то, что она собирается праздновать в самом дорогом танцевальном клубе города. Конечно, я заметила, что после того случая на улице она начала относиться ко мне немного по-другому: перестала говорить колкости, была вежливой, но чтобы пригласить на день рождения? Признаюсь, мне это польстило, и я ответила:

— Приду, спасибо за приглашение.

А вот Рите это совсем не понравилось:

— Ты с ума сошла, ей нельзя доверять, забыла уже, как она смеялась над «учительской дочкой», распускала слух про Кирилла? — пятый раз за день говорила мне Рита.

— Ты преувеличиваешь, ну что может случиться?

— Не знаю, у меня плохое предчувствие, мне это не нравится.

Но я убедила Риту, что, если мне что-то не понравится, я обязательно ей позвоню, и она прибежит меня спасать. После этого она успокоилась и перешла к своей любимой теме:

— Ну как там Глеб, что пишет? Письма ещё не приходили?

— Нет, но в соцсетях они не менее длинные, пишет да все то же самое: про учебу, про семью, про фильмы, про погоду.

Я всегда отвечала так, не вдаваясь в подробности. Конечно, Рита — моя лучшая подруга, но и она не рассказывает мне все разговоры с Вадимом дословно. Общаться с Глебом приятно, мне ни разу не пришлось вымучивать тему разговора. Он каждый день придумывал что-то новенькое. Например, на этой неделе стал скидывать мне