Отец пожал плечами и, точно у него закончились слова, сухо и неохотно произнес:

– Что ж… Когда готовы приступить?

– Да хоть сейчас, если я вас устраиваю.

– Ладно, – кивнул отец, стиснув зубы. – Перекусите с нами?

Мистер Теннин охотно согласился.

Вслед за отцом и мистером Теннином мы с Аброй вышли из леса к заброшенной дороге, проехали мимо фермы мистера Джинна, и казалось, все идет как надо, своим чередом, но тут Абра пихнула меня в бок и показала на северные поля, что тянулись вдоль Дороги-в-Никуда.

Через поле, на сей раз с тростью в руке, торопливо прихрамывал мистер Джинн, а высоко над ним, так высоко, что они казались лишь крошечными точками на просторах огромного голубого неба, кружили стервятники.

– Так вот где это произошло? – взволнованно спросил мистер Теннин, остановившись под дубом.

Отец кивнул, не сказав ни слова. Мистер Теннин подошел ближе к стволу, провел рукой по шраму, закрыл глаза и пробормотал что-то себе под нос, а потом, уже громче, произнес:

– Какое горе… Какое горе.

Его слова звучали довольно искренне. С другой стороны, с той, где раскинулись северные поля, донесся хриплый голос:

– Это то самое дерево?

Даже не глядя, я понял, что явился мистер Джинн. Удивительно, как он до нас добрался так быстро? Я думал, отец и мистер Теннин успеют зайти в дом до его прихода.

– Извините, кто вы? – поинтересовался отец, ошеломленный вторжением старика.

– Мои соболезнования, – пробормотал тот, доставая из кармана гребень. На соседе была все та же рабочая рубашка серого цвета в тонкую, едва заметную красную полоску и синие штаны. Темно-коричневые ботинки перепачкались в грязи от ходьбы по полю.

Он зачесал волосы назад, убрал гребень, протянул отцу руку и представился:

– Я ваш сосед, мистер Джинн.

– Мистер Джинн… – удивленно повторил отец (о затворничестве соседа в наших краях слагали легенды). Затем папа опомнился и стал знакомить мужчин друг с другом. – Это мистер Теннин. Мы обсуждаем условия его найма на работу.

– Мне бы тоже помощник не помешал, – заявил мистер Джинн. – Если пожелаете подработать, моя ферма – дальше по той дороге.

Но мистер Теннин, кажется, не обратил на него ни малейшего внимания.

– Это мой сын Сэм, – продолжил отец, – и его подруга Абра.

– Как поживаете? – улыбнулся мистер Джинн, ни словом не намекнув, что за день до этого мы виделись.

Он наклонился пожать мне руку и с невысказанным вопросом заглянул в мои глаза.

«Ты нашел Древо?»

Я не ответил.

В теплый июльский день мы впятером стояли у нас во дворе, храня тягостное молчание. Соседу, похоже, было плевать. Он просто разглядывал ветки дерева. Мистер Теннин все еще не отнял руку от длинного зазубренного шрама на стволе дуба. Абра широко распахнула глаза и внимательно наблюдала, что же случится дальше. Я понимал ее чувства.

В конце концов отец вздохнул и тяжело проронил:

– Давайте зайдем в дом и перекусим. Приготовим на всех сэндвичи, в холодильнике есть свежее молоко. Только через час мне нужно вернуться к работе.

Предложил он неохотно – я точно знал, что ему хочется остаться одному. Но почему тогда он всех не прогнал?

Отец направился к дому, не позаботившись посмотреть, кто откликнется на его предложение. Однако мистер Теннин и мистер Джинн дружно последовали за ним.

– Ну и дела, – пробормотала Абра, покачав головой, и мы тоже пошли в дом.

Мистер Джинн откусил от своего сэндвича огромный кусок, на миг оставив хвостик ветчины и корочку торчать изо рта. На угощение он набросился так, словно не ел неделю.

– Расскажите о том дубе, – попросил мистер Теннин, – такого старого дерева я еще не видел.

Отец кивнул, прожевывая пищу, и отхлебнул молока.

– Раньше у нас росли два дуба. Другой был еще старше и стоял ближе дому, но возникли кое-какие проблемы, и мой дед его спилил.

Я тут же вспомнил ту историю – о том, как умерла отцовская собака, как вызвали дождь и люди начали приносить дереву жертвы, – гадая, правдива ли она.

– Два дерева… – повторил мистер Джинн, словно подтверждая важный факт.

– Думаю, оба дерева посадил мой дед. Дубу около семидесяти пяти или восьмидесяти лет.

– Могу лишь представить, какие чудесные истории поведало бы нам это дерево, если б умело говорить, – мечтательно произнес мистер Теннин, откусил сэндвич и погрузился в глубокие раздумья.

– Пап, расскажи ту, в которой дерево помогало вызывать дождь.

– Не сейчас, сынок, – немного смущенно ответил отец.

– Звучит интересно! – улыбнулся мистер Теннин, глядя на меня.

– Папа любит истории! – Я посмотрел на него, но отец взглядом заставил меня умолкнуть, так что я снова занялся сэндвичем.

– Я знаю одну чудесную легенду о дереве. Если хотите, расскажу, – предложил мистер Теннин. Он уже доел сэндвич и допил молоко, поставил чашку на стол и улыбнулся. – Очень вкусно. – Голос его звучал таинственно и обнадеживающе, словно ветер в листве. – Очень.

– С удовольствием послушаем, – прошептала Абра, не скрывая любопытства.

– Предание повествует о самом важном дереве в истории всего мира, – сказал мистер Теннин, – но оно длинное.

Он взглянул на отца, приподняв бровь, как бы спрашивая его разрешения.

Папа явно заинтересовался.

– Нам нужно работать. – Он задумчиво посмотрел на часы. – Но, думаю, немного времени у нас имеется.

Гость откашлялся и обвел взглядом всех сидящих за столом, включая мистера Джинна, который снова приглаживал волосы, бормоча что-то про себя, и вот что он поведал нам мелодичным голосом, столь похожим на шум ветра и журчание реки…

…Давным-давно, когда мир был молод и деревья только зародились, на земле жили лишь два человека – первые люди. Возможно, вы слыхали эту историю или, по крайней мере, ее начало.

Первые люди обитали в дивном саду, где было все, что ни пожелаешь. Деревья с плодами, пригодными в пищу, четыре реки с чистейшей водой. Первые люди – мужчина и женщина – ходили по тропинкам и ухаживали за садом. А направлял их прекрасный Голос, что пребывал там вместе с ними.

И жило в том саду Зло, потому что раз существует тень, то существует и Тьма. У всего есть тайная сторона. Тьма скрывалась во мраке и пела свои черные песни, замышляя разрушить красоту, что создал Голос.

Когда Голос впервые привел людей в сад, он разрешил им есть любые фрукты. В саду было позволено брать все, кроме плодов одного дерева, поскольку у вкусившего их открывались глаза. Разумеется, не физические глаза. Голос имел в виду внутреннее зрение.