Я рада, что Ник счастлив и Аннамэтти нашла то, что искала. Но я не могу отделаться от вязкого чувства жалости к себе. Оно накрывает меня, подобно надвигающемуся на гавань туману. У Аннамэтти так легко получилось найти общий язык с Ником. И никто им ничего не сказал. Они ходили, держась за руки, по городу. Все прохожие им улыбались, восхищались красотой девушки и тем, как хорошо они смотрятся вместе. Я плелась сзади. Компаньонка.

И тогда я отчетливо поняла: со мной не случится ничего подобного, если я останусь в Хаунештаде. Когда я пытаюсь просто заговорить с кем-то не из моего окружения, люди угрожают, что упекут меня за решетку. Жаль, что Икера нет рядом. С другой стороны, его присутствие ничего бы не изменило – все это детские мечты. Сейчас моряку все равно, что думают люди, когда видят его со мной. Но придет время, и Икер женится на девушке из благородной семьи. И все закончится. Я снова буду одна.

Вот бы Анна была со мной. Настоящая Анна. Возможно, все сложилось бы по-другому.

Мелодия подходит к концу. Ник с Аннамэтти наклоняются друг к другу в приступе веселого смеха.

– У тебя самый прекрасный голос, Мэтти, – говорит Ник, используя сокращенную версию ее имени. Я не знала, что русалке так больше нравится. Интересно, когда она успела сообщить об этом принцу. А может, он сам решил так сделать, почувствовав близость к девушке, которой не чувствую я.

– Премного благодарна, Ник, – она кланяется сидя. Это что-то новенькое.

– Завтра обязательно нужно повторить, Мэтти. Я очень надеюсь, что завтра ты все еще будешь здесь.

– Да-да, конечно. Я буду здесь.

Лицо Аннамэтти сияет в лучах лунного света.

– Превосходно. Отправить к тебе утром извозчика с каретой? Где ты остановилась?

– У меня, – я продолжаю лгать, как мы и договаривались. – Ее компаньонка очень больна.

Ник хмурит брови от беспокойства. А может, он задумался о чем-то. Некоторое время друг молчит. Я начинаю волноваться.

– Но Мэтти может заразиться, – наконец произносит он. Я облегченно вздыхаю. – И ты тоже, Эви. Вы обе можете пожить во дворце. Я настаиваю.

Ник поворачивается ко мне с ухмылкой. На моем лице, должно быть, выражение полнейшего недоумения. Мы лучшие друзья, но между нами всегда существовала грань, которую нельзя пересекать, – дворец. Я никогда не оставалась там – королева Шарлотта отправила меня домой даже в ночь, когда Ник чуть не утонул.

– Я предупрежу Хансу и прикажу принести ваши вещи.

Нет. Так не пойдет. Потому что он узнает, что у Аннамэтти нет вещей. Все, что у девушки есть, уже на ней.

– Не стоит, я сама за ними схожу! – не подумав, выдаю я. – У Хансы и так много дел, чтобы заставлять ее собирать чужие вещи.

Ник кивает. Он добился, чего хотел. А вещи – просто формальность.

Аннамэтти берет меня за руку и смотрит прямо в глаза.

– Спасибо тебе, – в ее голосе звучит искренность, смешанная с отчаянием. С таким же выражением русалка спрашивала, жив ли Ник.

Правильно. Она спасла принца и пришла сюда, чтобы увидеться с ним. У Аннамэтти на это есть причины.

Мне хочется ударить себя за то, что весь вечер я была всем недовольна и вела себя грубо. Но, во всяком случае, я тоже добилась своей цели. Я нашла способ отплатить девушке за доброе дело, познакомив ее с Ником. И, кажется, для нее это очень много значит. И для него тоже. Но у меня все равно сводит желудок. Пока я иду, пирс качается под ногами – будто я плыву посреди залива. Одна в открытом море.

Я не готова отвечать на их вопросы. Я всего лишь хочу добраться до замка, прежде чем королева узнает о приглашении Ника. Ложь о высоком происхождении Аннамэтти не вызвала подозрений у принца. Но Ник хотел нам поверить. Что касается его матери… я не удивлюсь, если она знает фамилии всех благородный семей, живущих к северу от Пруссии.

Добравшись до дома, я несусь по дорожке до крыльца как пуля. Кажется, будто я пройду дом насквозь, выбью заднее окно, пролечу сквозь лес и упаду с утеса в море. Но в последний момент, уже в коридоре, я сворачиваю в спальню.

Мое шумное появление не ускользает от тетушки Хансы – несмотря на то что она была очень занята отделением воды от чернил осьминога методом дистилляции с помощью пламени свечи.

– Это вернулась дочь моей сестры или буря пронеслась по дому? – интересуется тетя, показываясь в коридоре.

Я молча закрываю дверь в комнату, прежде чем начать перепахивать свой комод в поисках подходящих предметов одежды: лассе, нижнее белье, чулки, обувь, платья. Еще я закидываю в дорожный сундук книгу, которую я недавно взяла у Хансы – Морские мифы. Возможно, там есть полезная информация про русалок.

Спустя минуту тетушка открывает дверь. Она скрещивает руки на груди и хмурит лоб.

– Если ты хочешь тайно перевезти свой гардероб в другое место, то он не влезет в этот сундук, дорогая.

– Кто сказал, что я собираюсь его тайно перевозить?

Тетушка Ханса делает шаг ко мне. Ее губы превратились в тонкую ниточку.

– Спереди торчат панталоны.

Действительно, из-под крышки виднеются рюши, украшающие нижнюю часть панталон, – как будто сундук показывает язык.

Склонив голову набок и высоко задрав бровь, Ханса спрашивает:

– Теперь ты расскажешь мне, почему прибегаешь домой первый раз за день для того, чтобы собрать достаточно одежды для недельного плавания? Это же никак не связано с твоей новой подругой?

У меня в голове мелькает мысль все рассказать тетушке. Если кто-то и сможет поверить, что Аннамэтти – русалка, то это тетя Ханса. Но я не могу.

– Ну, милая? Твоя хорошенькая головка уже придумала правдоподобную историю? Времени было более чем достаточно.

– Я не собираюсь врать. Ник пригласил меня пожить во дворце. И Аннамэтти тоже.

Раздался клокочущий хохот Хансы.

– Мальчик так переволновался из-за новоприобретенных обязанностей на празднике, что ему нужна моральная поддержка во время сна?

– Что-то вроде того, – бормочу я, хотя и понимаю: тетушка не верит ни единому слову.

Она еще сильнее выгибает бровь.

– А не в том ли дело, что приехал один плут из Ригеби Бэй, который кормит тебя сладкими обещаниями и тоже ночует в замке?

У меня горят щеки.

Ага, в моих мечтах.

– Икер еще не приехал. – Я вообще не уверена, что он приедет. Последнее я не произношу вслух. Но у меня получается сохранить невозмутимое выражение лица, несмотря на острую боль в груди. – И Ник распорядился, чтобы я… чтобы мы переночевали сегодня во дворце.

– Ах, ты говоришь, он распорядился? – тетушка выразительно смотрит на меня и со своим длинным носом напоминает голубую цаплю. – Произнес речь и сразу обзавелся королевскими замашками. И теперь распоряжается, чтобы его подружка-отщепенка переночевала во дворце?