А еще путешественница в Гвинею поведала, что когда они вернулись, то ее муж, экий безобразник, купил «Волгу», и они остались без копейки денег. Мы пособолезновали ей и сделали еще по глотку чая. После чего рассказчица добавила: «А вчера я купила «Шарп» за 2000 чеков». Полагаю, что «Шарп» Сэй-Сенагон одобрила бы.

Пояснение: чеки — это форма квазивалюты, применявшаяся для оплаты труда советских специалистов, работавших за рубежом. Могла тратиться только внутри страны, в специальных магазинах. Заменяла валюту, которой оплачивался этот труд, и которую крало у этих специалистов государство. Однако и специалисты были не совсем внакладе. Реально работа в течение нескольких лет за рубежом позволяла купить квартиру, машину и надолго обеспечить себя и свою семью.

Кстати, когда в оной Гвинее произошел военный переворот, первое, что начали жечь в советской колонии — не секретные документы, а ведомости на зарплату. Чтобы враг не захватил их и весь мир не узнал бы, как государство победившего социализма обкрадывает своих граждан.

Другая, совершенно загадочная история, поведанная Н.К., состояла в том, что она как-то ехала на машине по дороге, и некий негр, то есть местный житель, довольно долго мерно бежал перед машиной. И она смотрела на него сзади, и что-то казалось ей странным. Пока она не поняла, что на нем нет трусов или, к примеру, штанов, а только некоторый передничек. То есть спереди какая-то ткань есть, а сзади нет. И это показалось ей странным. Мне по сей день кажется странным, что это показалось ей странным.

Мы возвращаемся из странствий по базам, совхозам, Гвинеям и Эфиопиям на территорию родного ВЭИ. Загадочные подвалы, где можно найти оборудование, списанное еще при царе Горохе, легендарном первом директоре ВЭИ (во всяком случае, амперметры 1916 года выпуска у меня есть). Где водятся специальные ВЭИвские крысы, имеющие при себе производившиеся когда-то в ВЭИ приборы ночного видения и нечувствительные к радиации, которой в ВЭИ тоже когда-то занимались. Загадочная территория с системой нумерации корпусов, способной сбить с толку японского шпиона, ибо есть 38-й корпус, и есть 45-й, и нет других. Не корпусов других нет, корпусов у нас до этого самого, а номеров других нет. Зато — хоть сейчас и нет, но я еще застал — зенитное орудие, стоявшее (зачехленным) на углу крыши корпуса ЭФК. Сие означает — «электрофизический корпус». Он был построен до войны, попытка найти в 1972 году строительные чертежи к успеху не привела; для выяснения, как сделаны перекрытия, пришлось их вскрывать. И вскрыли. Вы не поверите, но я сам и вскрывал, вот этими руками. А на другом конце территории якобы коротало свои дни 45-мм противотанковое орудие. Представляете — по крысам, прямой наводкой, огонь! Скажете, в жизни так не бывает? В ВЭИ бывает еще и почище, бывает огонь не из сорокапятки, а из пылесоса. ВЭИвцы всегда отличались чудовищной изобретательностью. Даже на общесоветском неслабом фоне. Но об этом чуть позже.

Отдельного абзаца заслуживает ВЭИвская помойка, точнее свалка. Трудно сказать, чего там не было. Чего я только там не находил… Из наиболее запомнившегося — слиток кремния длиной 25 см и диаметром 6 см, серебристо-лилового цвета, с бугристой поверхностью; мои ученики, когда я вынимаю из сумки этот слиток, почему-то сползают от смеха под столы. А однажды я нашел на свалке такое, что упомянутый выше мой знакомый А.А. поднял брови, ласково осведомился, где я это взял, а услышав ответ, немного подумал и посоветовал или выкинуть обратно или никому не показывать. Это оказался шибко секретный — по тем временам — гальванический элемент с расплавляемым электролитом.

На ВЭИвской помойке в самом конце ее славного существования кто-то находчивый срубил немного бабок по-быстрому. Выяснил это сотрудник Я.Л. - однажды, зайдя на помойку, он обнаружил бригаду из восьми тинэйждеров, бодро разбиравших и сортировавших содержимое. Рекомендую вспоминать эту историю словоблудам, очередной раз изливающим опиум чернил и свою известно какую слюну по поводу эпохи первоначального накопления капитала в России. Жизнь разделила людей на три группы — тех, кто разбирал помойку, тех, кто догадался послать на помойку тех, кто разбирал, и тех, кто как незабвенный символ наш, Вассиссуалий Эл., лежал на диване и трендел. Большая белая грудь доброй жены какое-то время спасала… Эх, добрая русская женщина, не там ты родилась — заметила бы С. - надо было рождаться у нас, в Нихонго. А если угораздило жить в России, надо было взять этого идиота, вынести с утреца на порог, поставить мордой на восход и сказать — без денег домой не приходи. Пинок… Светлое завтра было бы построено к вечеру.

Но самое странное произошло позже. Тех, кто лежал на диване, оказалось очень много. А среди тех, кто разбирал — не умных, не смелых, но сообразительных — нашлись политики, которые сказали там, кто лежал: у вас мало денег потому, что много у тех, кто догадался и осмелился послать разбирать. Сделайте нас властью, мы у них отнимем. И эти дурачки-лежебоки не только привели сообразительных к власти, но даже не спросили их — так где обещанное? Зрелище травли «олигархов» оказалось достаточным для счастья. С. бы заметила — раз «зрелище» заменило «хлеб» — значит, хлеб был. И те, кто завывал, что в доме нет ни рисинки — как всегда, лгали.

Но было уже поздно…

Вернемся ненадолго к традиционной теме — теме начальства. Мой начальник был неплохим инженером, но стал плохим начальником. Живое доказательство принципа Питера. Побыв сколько-то лет плохим начальником, он опять стал инженером. И, кажется, неплохим. Ну да ладно. Поскольку мы хлеб не пекли и дома не строили, и бомбу фактически не делали (хотя и пыжились, как все), человечеству от этого было ни тепло, ни холодно.

Совок-начальник, уверенный, что чем больше дашь поручений, и чем больше будешь говорить, тем будет лучше. И чем дольше будешь обсуждать с каждым сотрудником, надо ли ему идти в отпуск именно тогда, когда оный сотрудник хочет. Готовый продать любого своего сотрудника следующему начальнику. Не умеющий даже как следует поссорить сотрудников, а пытающийся сделать это путем вранья А, что В настучал ему, что А делает на работе, и вранья В, что А настучал ему, начальнику, что В делает на работе… Не мог понять мой начальник, что А и В договорятся быстрее, ибо он для них — классовый враг.

Из положительных свойств: не допускал прямой фальсификации результатов