— Думаешь это сейф?

— Если так, то именно там лежат нужные нам документы…

Глава 12

— Заря, да послушай меня! — возмущался Партизан, — вдвоём мы быстрее дойдём до наших. А вы тут всё к их приходу подготовите. И воду пустите, и проверите…

— Партизан, прекрати! Приказ разве не ясен??? Идут…

— Заря, а Партизан прав, — вступил в разговор. В убежище мы третьи сутки. Успели отдохнуть и нашли схему расположения, оказавшуюся в том самом металлическом шкафу, что был так умело замаскирован. И сейчас решали, кто пойдёт за остальными. Заря настаивал, что надо идти не менее чем тремя парами. Логика в его словах была. Если одна пара не дойдёт, то вторая или третья доберётся. Но нас слишком мало. Молодых брать с собой не имело смысла. Путь неблизкий, а до конца они ещё не восстановились. Оставались только я, Партизан, Заря и ещё один сержант, что вполне смогут выдержать нагрузку. Ведь идти придётся только ночью, готовя днёвки, и нести с собой довольно большой груз. Вот только одно обстоятельство очень сильно портило весь план. Сегодня днём я вылез наверх осмотреться и едва успел вернуться назад. В нашем квадрате оказалась очень высокая активность анторсов. Их атмосферные боты, тут и там, постоянно мелькали в небе. Сложилось впечатление, что рядом или их аэродром, или какой-то опорный пункт. — Одна пара — малозаметная цель и ей легче пройти незамеченными, — продолжал говорить, — а если из трёх групп хоть одну обнаружат, то всполошим анторсов и они тогда перекроют все пути. Снова высадят десант и будут загонять нас или накроют с воздуха по площадям. В этом деле лучше тишина и незаметность. Тебе, Заря, с остальными лучше остаться здесь в убежище, подготовиться к приёму ребят. А мы с Партизаном сегодня ночью выйдем, осмотримся, если ничего подозрительного не заметим, то пойдём.

— А если заметите? — не унимался Заря.

— Я уже сегодня докладывал, что-то слишком активны анторсы в нашем квадрате.

— Да, ты говорил, — смягчился Заря.

— Так что рисковать людьми не стоит. Если через шесть дней мы не вернёмся, вышлешь ещё одну группу.

— Шесть дней не мало? — засомневался Партизан.

— Это с запасом. Два-три дня туда, сутки там и в обратную.

— Ладно, уговорили, — согласился Заря, — вот вам карта, изучите её, если надо, перерисуйте ориентиры, но чтоб врагу ваши художества не достались…

М-да, погорячился я, заявив, что дойдём до места за двое суток. Ладно, марш-бросок на тридцать километров в полной выкладке для меня не новость, но то, что приходится таиться от каждого чиха, не учёл.

Вышли мы с Партизаном вечером следующего дня. Всё никак не могли подгадать, чтобы анторсы хоть ненамного снизили свою активность, а то и носу было не высунуть. Хотел идти налегке, но пришлось брать с собой много продуктов. Конечно, всех не накормим, но я предложил сделать в двадцати и в сорока километрах схроны с провизией. Вот и шли, нагруженные, едва перебирали ногами. Но скоро станет легче. За первую ночь мы преодолели двадцать километров и сейчас располагались на днёвку. Землянку копать не стали, а соорудили шалаш, где спокойно можно разместиться вдесятером.

— Один рюкзак с провизией здесь оставим.

— Лучше здесь два оставить. Мы из графика выбились, а людям здесь еда нужнее будет. Как раз они сорок вёрст пройдут и здесь отдохнут. Да и неизвестно, какая там обстановка, — высказал своё мнение. Я действительно планировал за ночь пройти половину пути, но не случилось. То пришлось долго сидеть, ждать, пока анторсы уберутся, по крайней мере, перестанут маячить над головой, то менять маршрут, обходя подтопленный участок. Пустыми мы бы его прошли, но гружёными под завязку продовольствием, медикаментами и другими необходимыми на первое время вещами шли медленно. А ещё предстояло форсировать реку. Да, она одна и не такая широкая, но на то она и река. Моста поблизости нет, а делать крюк в десять километров я с Партизаном посчитали нерациональным.

— Соглашусь, — кивнул Партизан, — в пяти километрах река — это единственное труднопреодолимое место. Она неглубокая, но течение сильное. С таким скарбом можем и не преодолеть, тем более ночью. Ладно, давай отдыхать…

Сон у меня был тревожный. Опять снились бои, сражения. Я — Глен сражался за Империю с труднопроизносимым названием, защищал какой-то укреплённый пункт, командуя оставшимися в живых бойцами, а когда всё закончилось… вокруг тела погибших солдат, а я один стою в развороченных от взрыва массивных воротах, едва держась на ногах…

Проснулся от лёгкого прикосновения.

— Бес, — шептал Партизан, — ты как?

— Что⁈ — встрепенулся, хватаясь за оружие.

— Успокойся. Всё нормально — тишина. Ты во сне так зубами скрежетал, думал, раскрошишь их.

— Сон приснился, — ответил, растирая лицо руками. Уже стало темнеть и нам скоро вновь в путь. Если пойдём налегке, то постараемся добраться до наших ребят, что спрятались на запасных позициях. Надеюсь, их не обнаружили и не закидали объёмными зарядами глубинного подрыва. А с такого расстояния не узнаешь, не поймёшь, стоит ли идти. Но в любом случае это надо сделать. И не только выполнив приказ, но и для собственного морального удовлетворения, чтобы потом, через несколько лет, а, может, и завтра, на смертном одре не спросил кто-то из создавших Вселенную: «А почему не дошёл до тех, кто так долго с надеждой ждал?». И что ответить? Сил не было или обстоятельства так сложились — смешно.

В бога или в чёрта я не верю, но на войне каждый начинает во что-то верить. Кто-то в счастливый медальон или в подаренную любимым человеком вещь, что именно она спасёт и придаст сил в трудный момент. Глен, как понял, тоже верил, но верил в своё оружие, в свои знания и в счастливую звезду, под которой родился. А я — Гена стал верить в абсолютную справедливость. И это не высокие слова, что каждому по потребности, а в ту справедливость, что по неведомой воле кого-то всесильного я — Глен оказался здесь, на этой планете и вновь встречаюсь лицом к лицу с самыми страшными врагами, что доводилось видеть…

— Бес, здесь в прошлый раз мы переходили реку. Главное, выбирай куда ногу ставить. Дно каменистое…

— Я помню, Заря инструктировал, — прервал Партизана, что в очередной раз повторял одно и то же. И я понимал, почему он это делает. Именно здесь они потеряли своего первого бойца. Тот неудачно поставил ногу и ушёл под воду. Течение его сбило с ног и унесло. Тело так и не нашли. Всё это перед выходом неоднократно проговаривал Заря, и Партизан об этом знал. Но вновь инструктировал меня, точнее, он успокаивал себя. Ведь действительно водная преграда для преодоления не такая уж и трудная, но особенности её форсирования: ночь, навешенное снаряжение с грузом в двадцать килограмм, оружие, ставят преодоление водной преграды в разряд трудной, но выполнимой задачи.

— Я пойду первым, Бес. Ты, когда я буду возле противоположного берега, следуешь за мной.

— Принял, — ответил спокойно, но что-то в глубине души меня беспокоило. Может, это нервозность Партизана мне передалась, не знаю.

Напарник вошёл в воду и медленно пошёл, тщательно выбирая место, куда поставить ногу. Если сейчас поскользнуться и упасть, то я не успею ему помочь. Наводить переправу — натягивать верёвку для страховки у нас нет возможности. Была, конечно, идея оборудовать переправу для тех, кто пойдёт, но явный демаскирующий признак сведёт на нет все ухищрения. Даже если притопить верёвку, всё равно противник с большой долей вероятности обнаружит приготовление и если не оставит здесь засаду, то квадрат будут держать под тщательным наблюдением. Вот и пришлось форсировать реку, не прибегая к известным всем ухищрениям, способным спасти жизнь.

Партизан махнул рукой — он дошёл до противоположного берега и осторожно выбрался из воды. Хорошо, что здесь пологие берега и не приходится ни спускаться вниз, ни взбираться высоко вверх. Я шагнул в воду. Она оказалась холодная, но я был к этому готов. Шёл медленно, осторожно и когда оказался на половине пути, приближающийся тихий шум отвлёк меня, и я поскользнулся, нырнув с головой в водную пучину. На середине реки было примерно по шею, а течение довольно сильное. Я с большим трудом не выронил из рук оружие, а как-то удачно приземлился на пятую точку, скрывшись полностью под водой. Задержать дыхание я успел, но течение меня толкало, выталкивая с тропы брода. Через водную гладь я видел, как надо мной, в нескольких десятках метрах пролетает вражеский