Медленно двигаемся вдоль раздачи под шутки и смех компании.

Внезапно голоса стихают. Оглядываюсь и вижу соседей по жилой комнате, шествующих с подносами к столику. Кажется, кто-то из них отпустил обидное словечко в адрес чернокожего гиганта. Тот не остался в долгу и ответил.

Назревала потасовка. Причем я на удивление быстро разгадал маневр уголовников. Поставив подносы с тарелками на стол, они разделились. Цыган Бахтало и «шестерка» Копчик прямиком направились к негру, а Крапивин, сунув руку за пазуху, нырнул в толпу, чтобы зайти с тыла.

Подлость с несправедливостью я ненавидел ровно столько, сколько помнил самого себя. А потому без раздумий рванул за Крапивиным. И надо сказать, сделал это вовремя.

Пока два молодых выродка отвлекали внимание чернокожего парня, в руке уголовника сверкнула заточка.

Дистанция между нами стремительно сокращалась. Я распихивал стоящий в очереди народ и настиг его в тот момент, когда вооруженная ладонь ушла назад для короткого замаха. От смертельного движения отделяло мгновение. И ровно столько же имелось в моем распоряжении.

Подсечки, захваты и прочие приемы единоборства исключались: я не успевал выполнить ничего из этого арсенала, к тому же вокруг толпились люди, создавая жуткую тесноту.

Оставалось одно. Я ударил кулаком в основание черепа.

Будучи боевым пловцом, никогда не нападал на противника со спины, но в данном случае я спасал человеку жизнь. Да и ударил-то не особенно сильно – без размаха, без подготовки.

Однако этого хватило, ведь удар в основание черепа равносилен удару в челюсть. Хорошие боксеры знают, что означает зацепить соперника крюком по челюсти.

Крапивин рухнул как подкошенный, раскидав руки и выронив заточку. Толпа удивленно расступилась. Бахтало с Копчиком тут же испарились.

Я поднял заточку и вручил чернокожему парню:

– Держи. На память. Она могла торчать в твоей печени.

Он проглотил вставший в горле ком и молча принял сувенир.

* * *

Подойдя к финишу раздачи, я заметил стоящего в конце чернокожего юмориста. Его поднос был полон – по-видимому, он поджидал нас.

– Новенькие? – спрашивает он.

– Да, третий день тянем лямку.

– Возьмите салат. Рекомендую! Очень вкусный.

Беру два. Один ставлю на свой поднос, другой – на поднос Чубарова.

– И как вам здесь? Наверное, трудитесь на хозработах у коменданта?

Нехотя отвечаю:

– Пока ничего не поняли. Потому что ваш комендант затрахал.

– Мы все прошли через «школу молодого шахтера», – скалит ослепительно-белые зубы африканец и идет вместе с нами за свободный столик.

Присаживаемся и начинаем с аппетитом поедать первое блюдо, ибо на свежем воздухе прилично проголодались.

– Меня зовут Даниэль, – представляется сосед. – Работаю гоблином.

– Кем?

– Проходчиком, – смеется он. – Привыкайте, тут каждое нормальное название имеет два-три жаргонных значения.

Называем свои имена:

– Евгений.

– Андрей.

– Спасибо за помощь, – благодарит он. – Если бы не ты, Евгений, то не избежать мне острой заточки. Теперь я твой должник.

Отмахиваюсь:

– Брось. Надеюсь, и ты поступил бы так же…

Мы хлебаем первое. Вдруг новый приятель спохватывается и с гордостью говорит:

– Я родом из Ботсваны.

– Как же тебя сюда занесло?

– А-а, – машет тот ложкой, – длинная история. Как-нибудь при случае расскажу.

Даниэль чрезвычайно общителен и не умолкает даже тогда, когда его большой рот набит пищей. Он высок, кучеряв, с длинными конечностями и огромными ладонями. В остальном его внешность мало отличается от среднестатистического выходца с Африканского континента. Пообщавшись с ним несколько минут, с удивлением обнаруживаю, что он умен, начитан и неплохо владеет русским языком, подчас используя заковыристые литературные обороты.

Заморив червячка салатом и супом, мы сбавляем скорость поглощения блюд. Второе, состоящее из гречки и котлеты с подливкой, мы поедаем спокойно.

– Скоро выходной, – довольно объявляет Даниэль.

– Мы не в курсе. Когда?

– Послезавтра.

– Жаль…

– Почему?

– Не получится отдохнуть. Нам еще два дня отрабатывать трудовую повинность у коменданта.

– Не расстраивайтесь, еще отдохнете и поболеете за участников блицтурниров.

– Значит, сучка из московского офиса не обманула и здесь действительно проводятся турниры?

Парень удивленно таращит глаза.

– Какая сучка?

– Та, что готовила контракт. Она много чего плела – думал, и с турнирами надула.

– Нет, с турнирами все в порядке. И вообще, скажу я вам, если бы их не проводили, то люди здесь просто сходили бы с ума.

– Неужели все так плохо?

– Не то чтобы плохо… Две недели пашешь и, естественно, устаешь, организму нужен отдых. А чем на шахте заниматься в выходные? Наверх не выпускают, развлечений никаких. В магазине, – кивает он на трехметровую витрину, примостившуюся между раздачей и выходом, – минимальный набор больного холостяка.

– Почему больного? – робко интересуется Чубаров.

– Да потому, что нет никакого алкоголя, кроме пива. Да и того больше литра на глотку не дают. Разве это жизнь…

Отодвигаю пустую тарелку. Берусь за компот.

– Скажи-ка, Даниэль, а что представляют собой эти конкурсы?

– Смотря какие. Мне, например, по душе кольцевые гонки на вагонетках.

Мы с врачом едва не поперхнулись.

– Как это – «гонки на вагонетках»?

К этому моменту мы закончили обед. Даниэль поднимается из-за стола и предлагает:

– Пойдемте, покурим. Там и расскажу…

* * *

Мы стоим в курилке, расположенной рядом с лифтовым холлом и по соседству с вонючим туалетом. Мы с Чубаровым не курим, зато Даниэль дымит за троих. И посвящает нас в таинства местных развлечений:

– …Несколько лет назад, когда здесь только все начиналось, геологи пробурили несколько разведочных шурфов и в одном нашли то, что искали, – минерал рениит.

На месте этого шурфа начали строить шахтный ствол, от него потянулись штреки. Поначалу все они давали минерал, но с дальнейшим прохождением резко беднели. И тогда начальство, чтобы не тратить зря бабки и не долбить скалу вслепую, решило сделать штрековое кольцо…

Из того, что говорил Даниэль, я понимал меньше половины. Но тут не сдержался: