Я ушла в ванную. Начала плакать.

— Да бляяяять! Начинается! — рявкнул Сашка. — Кто тебе бросает опять? Я не вижу смысла туда переться, тем более уйти с работы, ремонт надо скорее делать. Нет, я буду сидеть на лекциях про роды.

Я продолжала плакать. Сашка ушёл курить на балкон. Опять насрав на уговор курить только на улице.

Вернулся. Я грызла сушку с чаем.

— Позвонил я начальству, отпустят на час раньше. Схожу я, только не ной, ладно? Помоги с обоями, а то буду долго ковыряться.

Мы сдирали обои. От них летела вековая пыль. Очень полезно подышать и мне и Кренделю. Но как не помочь мужу, который идет тебе навстречу. Мы же семья, должны друг другу помогать. Почему-то от этого долга было тошно. Хотя, может и от пыли тошнило.

****

На следующий день Сашка приехал на курсы. Мне было стыдно за его подержанную машину, старые джинсы, не ухоженные зубы. На фоне чужих мужей, с их белоснежными улыбками и одинаковыми бородками, Сашка выглядел откровенно плохо. Кроме него из стаи папаш явно выбивался только высокий, худющий чувак с хвостом из курчавых рыжих волос. Через майку видны были многочисленные тату. Весь в фенечках, бусиках. Сразу было понятно, что его благоверная та самая с косами и юбке в пол, что всегда выставляла свои пять копеек в лекции наставников школы. Вещала про сакральность деторождения, чакры- шмакры, женское начало и что-то в том же русле. Машуня прижималась к бородатому качку. Скользила губами-варениками по его бычьей шеи. Давайте, прям тут начните свои игрища, выкачайте качковой "шпермы".

Наставница рассадила нас в кружок. Затянула бодягу про сакральность и радость совместного деторождения. Я чувствовала кожей, как муж злится, видела его плотно сжатые челюсти. Надолго его не хватит, точно.

— Простите, можно ближе к делу. Расскажите конкретно, что мне надо делать, когда начнутся роды и потом в больнице. Ну типа дать ей пить или за руку держать, говорить молчать или вообще в уголочке постоять, — услышала я его голос.

— Куда вы торопитесь? — возмутилась Кристина. — Вы не машину идете покупать, а рожать вместе ребенка. Вы должны полностью погрузится в процесс, чувствовать жену и ребенка, как если бы рожали сами. Поэтому сейчас, папочки, мы будем учиться дышать на схватках. Поехали, вдох, и выпускаем воздух через пухлые губы, как лошадка: "ппппрррру". Девочки уже знают такое дыхание, помогайте мужьям его освоить. Давайте смотрим друг на друга и вместе: вдооох и лошадка выдохнула "Ппрррууу".

Мне было страшно смотреть на Сашку. Чувствовала его злость. И злилась сама, что притащила его сюда. Человека, закостенелого, консервативного, закрытого. Он и правда сидел злой, но все же сделал пару вдохов и лошадиное "тпруу". Мотал при этом башкой, как конь, которого жалят слепни.

— А теперь дышим "ежиком"! — с командовала наставница. — Девочки, показываем, как мы дышим на частой схватке. " Фыр-фыр-фыр".

— Бля, зая, — шепнул Сашка, — сколько там еще зверей будет?

Он готов был взорваться. Я боялась этой Хиросимы.

Что еще выдумали для пап на этих сраных курсах? Я ненавидела эту нелепую ситуацию, эти курсы, себя, наставницу, мужа, который не хочет вникать в процесс родов. И вообще весь мир сейчас был не в радость.

— А сейчас, ложимся, девочки, на пол и отрабатывает дыхание. А папа встает рядом в планку и продолжает тоже отработку дыхания, чередуем "лошадку" и "ёжика".

— Поясните, пожалуйста, для чего это нужно? — спросил кто-то из качков.

— Как вы не понимаете! — взвизгнула Кристина. — Вы должны прочувствовать всю усталость и боль, которую будет испытывать ваша жена в родах. Хотя, честно, этот задание и десятой части всех родовых мук вам не покажет. Но примерно будете знать.

Все покорно спустились на пол. Худощавый йог уже стоял в планке, пыхтел изо всех сил, его жена, как всегда, дала ценный совет:

— Лучше ещё включить мантру "Зелёной Таре", этот поможет преодолеть боль.

Я поняла вдруг, что на сидеть остался только мой муж. Ничего хорошего это не предвещало.

— Почему вы не выполняете задание? — наставница метнула в него испепеляющий взгляд.

— Я не буду это делать. Мне нужно знать, что делать на родах, меня там в планку не поставят.

— Если не будете делать, тогда вам придется покинуть занятие, — Кристина старалась держать приветливую улыбку, но её скула нервно подергивалась.

— С удовольствием, маяться хуйней не собираюсь, реальных дел хватает.

— Не смейте выражаться нецензурной бранью! Немедленно покиньте занятие! — завизжала наставница, её лицо исказила гримаса отвращения, будто тронула свежую какашку.

Сашка встал, вопросительно посмотрел на меня, лежащую на полу в родовой позе.

Я сказала: "Иди, подожди в машине".

Он ушёл. В комнате висела тишина. На меня смотрели с сочувствием поверх беременных животов. Меня только что прилюдно бросил муж. И точно также он бросит на родах. А потом и в жизни. Я была в этом уверена на миллион процентов.

Я глотала слёзы и продолжала дышать. Хотя надо было встать и также заявить: "Ваши курсы полная хуйня, выкачка бабла, из тех, кому нечем заняться. Верните деньги я пошла". Но ведь никто не ушёл. Кроме моего мужа. Все эти качки, приехавшие на лексусах и мерсах, покорно стоят в планке и дышат. Может быть, всех благ они добились потому что не сдаются, адаптируются, пробуют что-то новое. И не бросают свою женщину в одиночестве, высказав своё мнение. Хотя бы поднимают её с пола и также безапелляционно заявляют: "Ты здесь не останешься, как посмешище пыхтеть на полу." Но меня бросили, не защитили. А тупо ушёл. Оставайся милая, лови жалость от других, стыдись, что тебе бросили прилюдно. Как стыдишься убитой тачки и обтрюханного вида своего мужа.

Я села в машину. Меня трясло.

— Ты зачем меня в этот дурдом приволокла? Сколько отвалила за эту бредятину?

— Не твое дело, все равно не твои деньги. Ты ж не заработать не можешь, ни меня поддержать.

— Да, конечно, в чем поддержать? В издевательствах? А если бы меня потом раком поставили и сунули в жопу страпон, тоже надо потерпеть?

— Никто там ничего не засовывал. Просто тебе не охота быть со мной рядом, поддержать меня в лом. И на роды ты не придешь! Потому что не хочешь! Потому что тебе похуй, че там со мной будет и как! Сдохну и ладно, тебе же легче, мозг никто выносить не будет.

— Да! Не хочу с тобой на роды! Это не мужское дело, тоже мне, удовольствие нашла — посмотри, милый, на