Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ой! Фу! Боже! Оставь эти утрированные картинки, не надо гиперболизировать свою душещипательную историю боли.
— Что ж поделать, если эти картинки забивал мне в подкорку папашка. А потом пошла в ход тяжелая артиллерия. Его знакомства… Если я тебя не оставлю и не примусь за Адель — тебя выпрут с работы по статье в трудовую. Сестра не поступит в универ… Ну и дальше по списку урона, что он мог нанести. И теперь уже речь шла не о чувствах к тебе и влечением к Аделине.
— Так ты рыцарь, оказывается? И мученик. Два в одном.
— Прости, что сделал такой выбор и так жестоко оборвал. Я намеренно сделал тебе больно. Чтоб не было пути назад, и ты возненавидела меня и не стала бороться за нас. Я пытался одной катастрофой предотвратить другую… И не знаю, какая была разрушительнее.
София прикрыла глаза и задала вопрос, который не отпускал все эти годы.
— Почему корпоратив?
— На нем я принял решение и переспал с Адель.
Он опустил голову и стащив шапку запустил пальцы в волосы на затылке.
— Ублюдок.
Вдруг навалилась такая усталось. Все слова, что хотела бросить ему в лицо, вдруг рассыпались как фигуры из песка и легли миллионами песчинок на плечи. Не известно, что было правдой, а что ложью… Суть одна — он ее предал, и это был его взвешенный выбор, осознанно сделал ей больно, как можно больнее, унизительнее… не просто вонзил нож в спину, но и провернул его.
— Прости… — его голос тихий, ласковый и полный тоски и отчаянья.
Ее смартфон потух и теперь свет падал только на обувь и низ пуховика, лежавшие на полу сумку и пакеты. Эта темнота скрыла как она жмурится и кончиком языка ловит сбежавшую по щеке слезу. Она приложила немалое усилие, чтоб голос не выдал еще живую боль.
— Я так тебя любила… Ты чуть меня не уничтожил. Ты продал мое сердце и мою душу, обменял на дорогой костюм и парфюм от Dior, отдых на Фиджи и дорогую водку. Ты не обо мне думал. О себе… Я тебя не ненавижу. Я тебя презираю.
— А я все еще люблю тебя…
Глава 21
— Ты любишь ездить по ушам… Может просто особенно по моим.
София горько усмехнулась.
Демид поднял голову и тусклый свет от мобильника осветил его лицо. Он всматривался в темноту, как будто надеясь увидеть там ее глаза. Помедлив несколько секунд он поднялся с пола кабинки. Два шага и он уже в нескольких сантиметрах от нее.
— Я всегда помнил тебя. Твой голос, смех, улыбку, глаза, твой запах, тепло твоей кожи, мягкость волос. Мне так не хватало той легкости, что была между нами. К сожалению, лишь время показывает, что ты идиот… Я знаю, что потерял сокровище. Сам его выбросил…
Его рука поднялась к ее лицу. Костяшки пальцев прошлись по линии подбородка, хриплый шепот почти растворился в дыхании:
— Какой же я придурок…
Его лицо близко, очень близко. Она как под гипнозом замерла, в темноте такие знакомые очертания. Его губы среди жесткой щетины. Этот контур выжжен в памяти. Как часто они целовали ее в темноте, шептали находясь так близко… Воспоминания. Жестокие и коварные. Они не только где-то там в голове… Они в коже. Сотни мелких иголочек покалывали по излюбленному маршруту этих губ по ее телу. Уголок губ, подбородок, вдоль пульсирующей жилки по шее до плеча, вдоль ключицы к впадинке, а оттуда вверх по шее, заставляя высоко запрокинуть голову… И полностью захватывая губы. От этих воспоминаний голова закружилась и пересохло во рту.
Доля мгновения и его губы касаются ее приоткрытых в частом дыхании.
— Ты что творишь?!
Софи вышла из оцепенения и резко оттолкнула его. Прижав тыльную сторону ладони к губам, она хотела отшатнуться, но запнулась о лежащие на полу пакеты и чуть не упала — Демид успел ее подхватить.
— Да не трогай ты меня! — ее крик больше походил на визг.
— Тогда не падай, чтоб мне не пришлось тебя ловить.
Демид умиротворяюще поднял руки и отступил на шаг.
— Что это было?! Какого хрена ты целоваться лезешь?!
— Прости… Это был момент слабости. Ты права. Мои действия неуместны.
— Не подходи ко мне.
— Отошел…
Она нервно взглянула на телефон, они сидели в лифте уже около часа. В тесной кабинке было мало воздуха, вентиляция работала не так бодро, и становилось жарко. Потянув за молнию, она расстегнула пуховик и затолкала шапку и шарф в один из пакетов.
— Надеюсь, что нас скоро достанут отсюда…
— Мое общество тебе настолько неприятно?
Говорить в темноте было проще. София пыталась абстрагироваться от своих воспоминаний и чувств, стараясь сконцентрироваться на деловом подходе к их встрече — ее очень интересовал вопрос, зачем он приехал, и когда уедет обратно.
— Откуда ты вообще взялся? Тебя не было в городе!
— Я периодически появляюсь здесь с октября. Занимаюсь переводом и переездом.
— Вот как?
— Мы с Адель развелись…
— Еще одна успешная женщина решила избавиться от обузы?
— Укол засчитан. Но нет.
— Ты нашел партию поуспешнее?
— Тебя точно интересуют причины?
— А то!
— А мне показалось ты уже сама все ответы придумала.
— Они как-то сами напрашиваются, знаешь ли…
— Мы развелись по обоюдному желанию. Страсть быстро ушла, быт сожрал остатки добрых отношений. Декрет стал особенно тяжелым испытанием на этой почве… У нас дочка. Не знаю в курсе ли ты?.. В общем, мы решили, что для ребенка будет лучше, если родители станут жить раздельно, но пребывать в адеквате, чем дома будут ругань
