О чем немедленно и сообщила Петрухе.

— Петька, он был в ночном клубе! — горячо заговорила я. — Точно, был!

— Да отпусти ты, барракуда, блин! — приятелю наконец удалось отцепить меня от себя. — Что ты вспомнила? Кто был в клубе?

— Парень из автобуса! Я его видела в клубе, когда мы вместе с ОМОНом на рейде были… И в больнице он тоже был… Кажется, нет, теперь я уверена — это он. Что он ко мне прицепился, а, Петь? — заскулила я, вдруг осознав, что этот парень почему-то хочет от меня избавиться и непременно доведет начатое дело до логического финала. Щеки сразу сделались мокрыми, я интенсивно зашмыгала носом, а Петька забеспокоился:

— И что у тебя за привычка, Никулишна, чуть что — сразу в слезы! Ты давай завязывай с этим делом, слышь? Я же не нянька, в конце концов, чтоб сопли тебе утирать. И вообще, объясни все толком!

Пришлось подчиниться чужой воле. Я потерла кулачками глаза, еще раз судорожно всхлипнула и поведала:

— Во время рейда я здорово перепугалась, и мне, как ты помнишь, приспичило в туалет. Так вот, когда я шла, в коридоре столкнулась с этим типом. Он так спешил, что едва не снес меня. И глаза у него были совершенно… невидящие. Кажется, он меня даже не заметил. Вернее, мне так казалось — он не извинился, когда на меня налетел, и глаза такие… ненормальные. Ой, Петенька! — я схватилась за щечки, потому что на меня вдруг свалилось озарение. — Кажется, я поняла, почему он на меня охотится!

— Да ну! — не поверил Петька.

— Ну да! Я же свидетель. Может, даже единственный!

— Свидетель чего?

— Ох, до чего ж ты тупой, а еще друг милиции! Свидетель убийства! Ты вспомни, Петя, это ведь я труп в туалете нашла, и теперь я уверена — именно этот тип того и убил, а сейчас, стало быть, начал на меня охотиться, потому что я его застукала на месте преступления. По-моему, все сходится.

— Н-да, — после недолгих размышлений Петька нехотя согласился, — кое-какие совпадения имеются. Но все равно, как-то уж очень… э-э… экзотично: якобы несчастный случай в автобусе, потом — предполагаемое покушение в больнице…

— А он — оригинал! Вспомни, как был убит товарищ из туалета? Кислотой в лицо! Тоже, знаешь ли, оригинальный способ.

— Товарищ из туалета скончался от передоза. Колька сказал. А еще он предполагает, что кислотой в лицо покойному плеснули, чтобы его было невозможно опознать.

Неожиданная новость, но и она меня с толку не сбила.

— От передоза, говоришь? А вот интересно: передоз он сам себе организовал или ему помогли? То-то и оно, — не скрывая торжества, веско молвила я, заметив, как задумался Петруха. Тут я вспомнила еще кое о чем, что имело непосредственное отношение к той злополучной ночи: — Где телефон?

— Дома у меня. Я не знал, что он понадобится.

— Еще как понадобится! Нам теперь все понадобится, хоть отдаленно относящееся к клубу. Кстати, Петр, ты же снимал рейд ОМОНа. Где материал?

— Ментам отдал, — пожал плечами Петька.

— Черт! Ну ладно, обойдемся как-нибудь. Погнали за телефоном!

— Нет уж, дудки! — скрутил перед моим носом дулю коллега. — Я один поеду, а то вдруг ты опять откуда-нибудь вывалишься или еще чего хуже. Заодно машину товарищу верну. А ты, Василь Иваныч, сиди дома, никому дверь не открывай, газ, воду не включай, телевизор тоже, колющие и режущие предметы в руки не бери. Знаешь что? Почитай книжечку. Легкое чего-нибудь, сказку, к примеру. Я мигом, одна нога здесь, другая там. Все поняла?

Я кивнула:

— Поняла. Только одно непонятно, Петь: когда ты вернешься, тебе тоже не открывать?

— Я возьму твой ключ, — сердито засопел приятель. — Все, Вася, я погнал…

Сказано — сделано. Петька нацепил солнцезащитные очки, отчего приобрел невероятное сходство с тайным агентом вражеской разведки, и изволил отбыть.

Разумеется, никакие сказки я читать не стала — до них ли теперь, когда такие дела творятся! Немного послонявшись по квартире в поисках подходящего занятия для своей возбужденной нервной системы, чтобы хоть как-то успокоиться и попробовать разобраться в той каше, которая заварилась в голове.

Наверное, стоит поесть. Говорят, неторопливое поедание чего-нибудь вкусненького активизирует мозговую деятельность и повышает уровень серотонина, гормона радости. При мысли о еде мой желудок обрадованно заворчал.

— Вот и славно. Надеюсь, последствия ушиба головы не помешают удовлетворить голод телесный, — вслух сказала я и, прихватив по пути полусонную Клеопатру, отправилась в кухню.

Картина, отрывшаяся моим глазам, удручала своей безрадостностью. Признаться, когда Петруха говорил об отсутствии продуктов в моем холодильнике, я не слишком ему верила. Известно ведь, что мужчина может умереть от голода у битком набитого холодильника только потому, что нужно что-либо разогреть или приготовить. Теперь же, стоя перед пустым агрегатом, я убедилась в правоте приятеля.

— Нет, я не могу есть крем для лица и запивать его молочком для тела! Это совсем не вкусно, даже с лаврушкой, — пожаловалась я Клеопатре. Пушистая подружка таращила на меня свои глазки, отдаленно напоминающие две красные икринки. Заметив или, скорее, почувствовав с моей стороны гастрономический интерес, Клеопатра в волнении забегала по моему плечу. Чтобы интерес не перерос в искушение, я отнесла крысу в ее уютно обустроенную клетку, закрыла дверцу и вернулась в кухню. Есть хотелось все сильнее.

— Сварю-ка я макароны! — пришла в голову светлая мысль. Однако и от нее пришлось отказаться, потому что в шкафчике не обнаружилось ни одной макаронины. И вообще, кроме сушеного гороха и набора специй (интересно, как они ко мне попали?), имелся в наличии только кофе, зато в большом количестве.

— Петька прав, — я печально вздохнула, — я не хозяйственная.

Кофе без сахара — не самая вкусная еда на белом свете, это стало понятно уже после первого же глотка, так что вместо гормонов радости во мне в значительном количестве стали вырабатываться гормоны разочарования и крайнего недовольства собой. Находясь под их разрушительным воздействием, я позвонила на работу. Следовало сообщить коллегам и начальству о приключившемся со мной недуге.

Разговор с Вик Виком был коротким, но содержательным. Главный, как водится, побушевал малость, я повинилась, чистосердечно признала себя лентяйкой, после чего мы тепло простились, весьма довольные друг другом.

Ожидая возвращения Петрухи, я нарушила еще один его наказ и включила телевизор. Там какой-то упитанный фермер с упоением рассказывал о разведении домашних птиц в своем хозяйстве. В особенности он упирал на значительное увеличение поголовья кур. Мне стало совсем тоскливо.

— Курица — это не птица, это еда такая, — ворчливо заметила я глупому фермеру и переключила программу. Но и тут меня постигло разочарование, потому что я попала на наш канал, где в повторе как раз шел сюжет про бабушку Агафью и ее фирменный украинский борщ. Я моментально вспомнила его вкус и негромко заскулила.