Всем своим видом Лара показывала, что она — невинное дитя, жестоко униженное и оскорбленное злобным мужем.

— Ларочка, — предельно нежно произнес Баженов. — Давайте я вас подвезу. На моей машине это пять минут!

Ларочка расплылась в благодарностях, горделиво посматривая на Максима. «И без тебя не пропаду!» — говорил ее взгляд.

— Максим, — тем временем обратился Баженов к нему, — если ты не против, я подвезу твою супругу до дому, но у меня встречная просьба: там где-то Берта скучает в одиночестве. Побудь, пожалуйста, пока с ней. Договорились?

Максим кивнул и направился в столовую искать Берту, а Баженов аккуратно довел Лару до роскошного нового автомобиля. Лара даже замерла от восхищения:

— Что это?

— Экспериментальная модель. Массовое производство начнется только в августе.

— Шикарная машина. Как называется?

— «Жигули».

— Как река?

— Или как пиво, — улыбнулся Баженов и быстро похлопав себя по карманам, произнес: — Пардон, забыл сигареты… Поскучаете пять минут без меня?

— Конечно. — Лицо Лары выражало саму любезность, казалось, что вовсе не она истерично рыдала в прихожей пять минут назад…

Баженов включил приемник и, оставив Лару наслаждаться пением Муслима Магомаева, снова поднялся наверх. К этому времени большинство гостей уже снова собралось в столовой: после кофе ожидались ликер и фрукты.

Прямо в пальто Баженов подошел к Александру Николаевичу и громким шепотом, который, впрочем, отчетливо слышали все присутствующие, произнес:

— Александр Николаевич! Я на полчаса отлучусь — Ларе плохо, проблемы по женской части… Она очень хотела остаться, но мы с Максимом уговорили ехать… Все же молодая женщина, лучше не шутить…

И уже громко добавил:

— А Максима я с собой не возьму! — И, повернувшись в сторону Куликова, произнес с такой живой интонацией, что посторонним могло показаться, будто это продолжение неоконченного диалога: — И не уговаривай! На всю жизнь обижусь — должен же кто-то Берту развлекать… Раз уж я взялся за твоей женой ухаживать, будь другом, позаботься о моей!

Слово «моей», хотя Баженов и не произнес «моей жене» прозвучало в таком контексте, что вызвало мгновенный интерес на лицах двух дам. Берта опустила глаза, стараясь скрыть промелькнувшую в них радость, а Лиза нахмурила брови и потемнела лицом: значит, роскошный Олег Баженов все же собирается жениться на этой черной кошке!

Когда Олег выходил из комнаты, он столкнулся взглядом с Максимом. Тот ничего не сказал, даже не кивнул головой. Он просто подумал, что Баженов его понял.

«С тобой, старик, я бы пошел в разведку» — вот что думал Максим Куликов, поворачиваясь к черноволосой Берте, которая рассказывала ему о страданиях Толстого в период написания «Анны Карениной».

Максим чуть не ухмыльнулся в самом неподходящем месте, вспоминая, как Баженов «нашептывал» о Лариных «проблемах по женской части». Лара бы умерла от стыда, узнав, как «в светском обществе» был объяснен ее «элегантный уход».

Санкт-Петербург, август 1996 года

Сотовый завибрировал под локтем, и я поспешила выскочить в коридор: снимать трубку в тихом читальном зале было неудобно. Я посмотрела на номер — понятно, Марта. Сводная сестра и божье наказание.

— Дашенок, ты где?

— В Питере…

— Я понимаю, что не в Сухуми… Точнее?

— В библиотеке.

— Bay! Как в анекдоте: «Ни за что Гоги нэ догадаешься, гдэ я бил! В быблыотэкэ!» Ты что, даже не отоспалась после поездки?

— Так, прикорнула часок…

— Вечный двигатель ты наш… Чего ты в библиотеке-то делаешь?

— Смотрю старые газеты… 1970–1971 годы…

— Новый очерк «о чем писала пресса» или мое жизнеописание? — подколола Марта. Скромности ей было не занимать.

— Конечно, твое жизнеописание, — утешила я честолюбивую барышню, — только ты, по-моему, родилась в январе 1971-го, так что извини, вряд ли пресса могла о тебе писать в 1970 году…

— Зато, между прочим, — парировала Марта, — активная подготовка к этому событию велась уже в апреле 1970-го… Если, конечно, я хоть что-то понимаю в биологии…

— Насчет биологии не спорю… Ты что, полагаешь, что каким-нибудь теплым апрельским днем газета «Правда» могла выйти с заголовком на первой полосе «Сегодня ночью была зачата будущая звезда театра и кино Марта К.»?

Марта расхохоталась:

— А хороший бы вышел прикол!

Москва, апрель 1970 года.

Баженов довел Лару до дверей квартиры.

— Олег Григорьевич, подождите, пожалуйста, секундочку! — умоляюще произнесла Лара, и Олег, не понимая, зачем это нужно, перешагнул порог дома.

Лара мгновенно захлопнула дверь у него за спиной и, как изголодавшаяся кошка, бросилась к нему на шею с жарким поцелуем.

Баженов совершенно точно знал, что надо делать в таких диких случаях.

Небрежной рукой мягко, но решительно отстраняя девушку, поправить пальто, открыть дверь и выйти, не забыв произнести напоследок:

— Лариса, ваше поведение недостойно. Держите себя, пожалуйста, в руках.

Главное при этом — не оскорбить, а вразумить непутевую девицу, в свои восемнадцать лет еще не понимающую, что супружеская измена слишком серьезная вещь, чтобы в нее можно было бросаться вот так, очертя голову. Просто потому, что сегодня был неудачный день и она поссорилась с мужем. Ей всего восемнадцать лет, она родилась много позже, чем кончилась война, и видела фашистов только на картинке. Она избалованный, неразумный, капризный ребенок… У нее впереди еще вся жизнь, и ей еще столькому следует научиться… Надо быть с ней снисходительным, терпеливым, мудрым…

И вдруг Олег с ужасом понял, что пока он обдумывал, рассуждал и представлял себе, как с выражением лица умудренного годами старца выходит из квартиры, она продолжала его целовать. И были они уже не в передней, а в комнате. И где-то потерялось его пальто, и шарф, и пиджак, а главное, главное, наступил момент, когда он уже НЕ МОГ уйти. И по всему получалось, что не он ее, а она его учила чему-то неизвестному, и была с ним терпелива, и снисходительна, и выдержанна…

Олег почувствовал себя человеком, тело которого не подчиняется разуму. Он понимал, что делает то, чего делать нельзя, и хотел, и мечтал остановиться. Но не мог, просто не мог…

«Она меня победила…» — думал он полчаса спустя, распластанный на семейной кровати Куликовых. В руках его дымилась сигарета, а взгляд был уперт в потолок… Эта сумасшедшая девица с ее сумасшедшими страстями, шикарным телом, юным задором и непревзойденным нахальством сделала из него черт знает что, расслабила, закрутила и, главное, заставила предать друга…