Лаки одарил ее улыбкой прожженного сердцееда.

— Дорогая, как только перестану интересоваться женщинами, я начну хлопотать о сосновом гробе. Потому что тогда мне незачем будет вставать по утрам.

— Ты в самом деле невыносим, — прошипела Джуд, вернув ему улыбку.

— А ты упряма, как новорожденный осленок. Любопытно, а могли бы мы поменяться местами?

— В каком смысле?

— Может, это ты будешь позировать перед камерой полуобнаженной, а я — ходить вокруг и проверять, нет ли на тебе ожогов или обморожений?

— Нет, это просто возмутительно! — повторила она. Услышав позади смех Зака, она отвернулась, притворившись, что ее заинтересовал вид за окном.

Впрочем, ей и не пришлось особо притворяться. Вид серых гранитных гор, с пятнами зеленых полей и синих озер, был просто великолепен и действовал успокаивающе. Ни шума машин, ни сирен, ни сигнальных гудков. Утренний покой, тишина и блестящие белые вершины. Словно ты оказался на какой-то другой планете.

Когда Джуд ступила на землю, ее ожег ледяной порыв ветра, и тут же перехватило дыхание. Хорошо, что Лаки взял с собой теплые вещи.

— Как будто настоящая зима, — удивилась она, без протестов кутаясь в свитер и шарф.

— Зимой нам бы сюда ни за что не добраться, — сказал Лаки. — На пастбищах снегу по пояс. Но если бы здесь стояла теплынь, как внизу, тебя бы съели москиты. Так что можешь радоваться.

Он достал из машины черную шляпу и нахлобучил ей на голову.

— Это сохранит твою голову от ветра. Чтобы не простудилась.

— Вряд ли этого тепла хватит на целый день, — пробурчала она.

— Что ж, если боишься холода, можешь вернуться с Баком на ранчо, — предложил он, надевая коричневые кожаные перчатки.

Так, он продолжает ее испытывать. Она покачала головой:

— Ни за что в жизни, ковбой!

Он улыбнулся, словно ожидал именно такого ответа.

— Тебе кто-нибудь говорил, что ты упряма, как бык?

— Не в таких выражениях. Но мне кажется, ты можешь добавить это качество в разряд наших общих черт характера.

Он слегка задумался.

— Пожалуй что так. Ноль — один в твою пользу, если хочешь вести счет.

— Не хочу, — сказала Джуд слишком быстро.

— Дело твое, а я буду, — сказал Лаки с явным удовольствием. Он поправил ей локон, выбившийся из-под заколки, половчее приладил шляпу и отошел, удовлетворенный своими действиями.

Нет, ты выдержишь, сказала себе Джуд. Стоит постараться и стерпеть его мужское самолюбие, самоуверенность, эгоизм. А еще холод и целый день скачки на лошади. Стоит, если ты собираешься вернуться в Манхэттен со статьей и готовой обложкой.

А потом, подумала Джуд с хитрой улыбкой, весь издательский мир будет у ее ног, а конкуренты устроят схватку за такого ценного специалиста, как она. И журнал, возможно, перейдет в ее руки. Вот когда отец смог бы ею гордиться! Тут она поникла, представив его осуждающую гримасу. Он никогда ее не хвалил. Ни за одну победу. Горячая слеза потекла по щеке. Джуд почувствовала себя одинокой.

— Ну вот опять. — Глубокий голос вывел ее из задумчивого состояния.

— Что именно? — спросила она.

— Маленькая морщинка над переносицей. Когда ты хмуришься, она всегда появляется. — Лаки коснулся ее переносицы. — И еще две вот здесь, — он коснулся сначала одного уголка губ, потом другого. — Тебе мама никогда не говорила, как избегать морщин?

Она покосилась на его руку в перчатке, которая коснулась ее лица.

— Моя мать умерла, когда мне было шесть лет. Так что она не успела научить меня жизни.

Он сразу же убрал руку.

— Я не знал, Джуд. Извини.

— Ничего.

Выражение его лица неожиданно изменилось — стало серьезней. Он посмотрел на нее долгим, проницательным взглядом. Казалось, Лаки собирался сказать что-то очень важное, но он просто дружески обнял ее за плечи.

— Позволь мне познакомить тебя с Молнией, — сказал он.

— Молнией?

— Лошадь, которую я выбрал специально для тебя. Думаю, тебе понравится.

Джуд посмотрела на узкую черную тропку, ведущую в горы.

— Это имя не внушает мне доверия. Тем более, что местность, по которой мы поедем, мне кажется не очень ровной в сравнении с Центральным парком.

— Именно поэтому я и выбрал ее. Она прямо душка. Смирнее старой собаки. Несмотря на грозное имя, которое она получила за белую отметину на морде, похожую на просверк молнии.

Странное, гнетущее настроение покинуло ее, растаяв, словно горный снег под жаркими лучами солнца. Так подействовала его улыбка.

В конце первого дня пребывания на ранчо у Джуд возникло жгучее желание, чтобы где-нибудь на лошадях имелся пульт управления, на котором можно было бы посмотреть, сколько километров они уже отмахали. Владения оказались на удивление обширными. И все же она не сдавалась, подозревая, что эта скачка была испытанием ее терпения. Возможно, таким образом Лаки пытался отплатить ей за то, что она втянула его в свою журнальную авантюру. При всем том Джуд была вынуждена признать, что Вайоминг — страна чудесных пейзажей и ландшафтов.

Впрочем, когда на второй день она поднялась ни свет ни заря, разбитой и с синевой под глазами, ей было не до пейзажей. Закоренелая горожанка, она не привыкла к подобному ритму жизни, к тому же Лаки старался испортить ей настроение, чем только мог.

В спешке ополоснувшись, она накинула вчерашний наряд. Хотя ее одежда, высланная из Нью-Йорка, уже прибыла, оказалось, что вещи, так подходившие к повседневной городской жизни, не вписывались в рабочие будни «Двойного выстрела». Так и не стряхнув с себя вчерашней усталости, Джуд торопливо сбежала по лестнице на кухню, вовсе не желая, чтобы Лаки праздновал победу над ней.

Спустившись, она бросилась к графину с отравой, именуемой кофе, чтобы поскорее прийти в себя и зарядиться энергией на весь день, который обещал быть не менее тяжелым, чем предыдущий. Проглотив впопыхах завтрак, она забралась в грузовик. Снова на пастбища, снова целый день наблюдать за перегоном упрямых быков, все время норовивших сбежать. Занятие не из веселых.

Наверное, Лаки изрядно повеселился, наблюдая, как она в первый раз садилась на лошадь.

— Знаешь, — сказал он с улыбкой, когда она повисла на седле, — может, тебе лучше ослабить хватку? Не дай бог, еще напугаешь малышку.

Да, легко ему говорить, злилась Джуд, направляя послушную лошадку по тропинке, мимо поросших деревьями склонов гор, между гранитными отвесными скалами.

На следующее утро Джуд несколько успокоилась и даже умудрялась любоваться прекрасным зрелищем: на фоне зеленых долин и лугов рассыпались оранжевые и черные точки — быки и коровы. Вместе с высокими зелено-коричневыми горами вокруг и синим небом сверху это составляло потрясающую картину, которая сама просилась на полотно.