— Это еще один небольшой экзамен, так? — спросила Джуд с подозрением. — Горишь желанием увидеть городскую девчонку на земле?

— Нет, дорогая, я в эти игры не играю. А ты что, боишься оказаться поверженной?

Она сложила руки на груди и встретила его лукавый взгляд серьезным выражением глаз.

— Ни капельки.

— Отлично. — На этот раз он не делал ей никаких предупреждений, а просто прижался своими жаркими губами к ее рту. — Скажу только одно, Нью-Йорк. В тебе есть упорство.

Упорство?

Позднее, когда Джуд лежала одна на кровати Кейт, наблюдая движение луны по небу в открытое окно и слушая душераздирающие серенады койотов, она подумала, что лучшего комплимента еще не слышала.

Против своей воли Лаки был поражен, когда на следующее утро увидел гостью, вошедшую на кухню ровно на час раньше назначенного времени в одежде Марианны О'Нил, его матери. Окинув ее с головы до ног, он нашел, что джинсы сидят на ней хорошо, только чуть-чуть широковаты. А красная фланелевая рубашка, надетая поверх маечки, спускается едва ли не до колен. Хорошо, что вчера ночью они проверили размер ноги: он совпадал с размером его матери.

Джуд завязала свои золотистые волосы в хвостик и заколола маленькой позолоченной заколкой. Сегодня она была без макияжа и в местной простой одежде выглядела намного… доступнее. Лаки нахмурился: слишком хрупка для работ на ранчо. Этот тест был для нее чересчур. Она его не выдержит, просто не сможет. В то же время это был реванш с его стороны. Ведь из-за нее он делает то, чего не хочет. Таким образом, это честная игра. Пусть он строптивец, но жалеть эту городскую штучку не станет.

Однако при виде синяков под ее глазами, которые свидетельствовали о бессонной ночи, в нем начала просыпаться совесть и некоторое чувство вины.

— Знаешь, день будет долгим и трудным, — сказал он.

Улыбка, которую она из себя выдавила, была холодной.

— Пытаешься отговорить меня, ковбой?

Лаки пожал плечами и глотнул кофе, который сделал Бак. Черный как смоль и достаточно крепкий, чтобы в нем растворить подкову, он предназначался для сохранения бодрости на весь рабочий день. Однако, взглянув в глаза Джуд, которые взирали на него с подозрением и настороженностью, на ее чистое лицо, без макияжа, Лаки понял, что и без кофе будет целый день на взводе. Он в большой опасности рядом с ней.

— Послушай, ты просто не знаешь, во что ввязалась. Сказать по правде, я и не ожидал тебя увидеть так рано здесь.

— Интересно, почему? — На этот раз улыбка могла бы заморозить кого угодно.

Лаки еще раз ощутил разительный контраст между вечерней страстностью и утренней холодностью Джуд. Невероятный контроль над собой. Любопытно, как она будет выглядеть, если сбросить с нее ледяную маску? Этот вопрос всю ночь не давал ему спать.

— Я всегда была ранней пташкой, — наигранно весело сообщила Джуд, пересекла кухню и взяла старую алюминиевую миску с плиты. — Мне нравилось что-нибудь сотворить, пока весь мир еще в постели.

Лаки не знал ничего обо всем остальном мире, но образ этой конкретной женщины, лежащей в теплой постели, на накрахмаленных чистых простынях, соблазнял его и грозил стать помехой в работе. Он наблюдал, как она налила себе кофе и как широко раскрылись ее глаза, когда она сделала первый глоток.

— В холодильнике есть молоко. А сахар кусочками — на полке, — посоветовал он. — Кофе для тебя слишком крепкий.

— О, я всегда говорила, что кофе не может быть слишком крепким. — Она с вызовом встретила его взгляд. — Этот мне очень нравится. Как раз такой, какой я люблю.

Ее ложь была так же очевидна, как то, что она не спала эту ночь. Лаки напомнил себе, что это вполне для нее естественно, потому что она привыкла лгать в силу своей профессии, иначе там просто не выдержишь, в этом бешеном Нью-Йорке. Да, надо все время об этом помнить и не воображать, как бы она смотрелась в его доме хозяйкой.

— Бак на улице, загружает в грузовик бутерброды для ланча, так что можешь приготовить завтрак сама. В холодильнике есть яйца. А в духовке Бак оставил поджаренный картофель с беконом.

— По утрам я много есть не привыкла.

— Если не позавтракать основательно, не хватит сил на весь день. А сегодня один из самых тяжелых для тебя, как я понимаю. Поэтому тебе просто необходимо поесть.

— Как любезно с твоей стороны предупредить меня об этом. Но я на самом деле не хочу.

Лаки понял, почему Джуд так естественно вписалась в его дом и кого она ему напомнила, когда он в первый раз вошел в ее кабинет. Бабушку! Джозефина О'Нил, высокая и изящная, внешне походила на гибкую ивушку с берегов Тихого Залива, а вот что касается несгибаемого характера, то тут в сравнение скорее годился столетний дуб-великан с крепким стволом. Даже обожавший ее Бак частенько жаловался, что его упрямая супруга не знает слова «сдаваться». Впрочем, Лаки всегда замечал, что к жалобным интонациям деда примешивается немалая доля гордости.

Упорство. Вот чего было сполна у Джози О'Нил. Так и с Джуд: как Лаки ни старался испытывать ее, она пока что держалась достойно. Хотя он понимал, что поступает с ней не очень честно, но решил поиспытывать ее еще немного.

— Ах да, я же забыл. Вам всегда готовила кухарка. — Его ироничный тон сам по себе являлся вызовом. — Думаю, ты не знаешь, как приготовить яичницу. Но если тебе нужна помощь, я готов…

— Спасибо, не надо. — Ее упрямый подбородок гордо вскинулся вверх. — Возможно, я не так хорошо готовлю, как Бак, но уж приготовить яичницу сумею, если понадобится…

— Но по утрам тебе еда не надобится, ты уже говорила.

Лаки начинал жалеть, что бросил ей вызов. Если она и дальше собирается быть такой же колючей, то день будет непоправимо испорчен. К тому же если она не поест, то, чего доброго, грохнется в голодный обморок где-нибудь посередине дороги. А ну как она упадет с лошади, что тогда делать? Воображение нарисовало ему целый батальон газетчиков, которые толпами грянут в «Двойной выстрел», если в Нью-Йорке прознают, что с ней что-то случилось.

— Бак сделал бисквиты, — Лаки открыл корзинку, стоявшую посреди стола, в которой прошлым вечером лежал кукурузный хлеб. — Почему бы тебе не…

— Я же сказала, я не хочу есть.

Странное дело. Стоило ей отказаться от еды, как соблазнительный аромат золотистых бисквитов защекотал ей ноздри, а во рту мгновенно пересохло. Однако Джуд не желала отступать, потому что во всей этой словесной перепалке о завтраке присутствовал некий подтекст. Она сделала еще глоток кофе, словно желая действиями подкрепить свою позицию.

— А знаешь, Джуд, — начал зашедший на кухню Зак — в ковбойских сапогах, брюках и рубашке он выглядел обаятельным незнакомцем с обложки ее журнала, — нравится тебе или нет, но Лаки прав. Ты вскоре пожалеешь о том, что не позавтракала. Нечего из простого упрямства обижать желудок. К тому же тот термоядерный напиток, который Бак называет кофе, без плотного завтрака тебе на пользу не пойдет.