Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Этим утром миссис Ланкастер не стало. Кровоизлияние в мозг. Она умерла во сне, мистер Харди.
Должно быть, он говорит это, чтобы облегчить свое известие, но я почти больше не слушаю его.
Теа умерла. Моей Теа больше нет.
Не стало еще одного человека, которого я любил.
* * *
– Твой костюм и рубашка на кровати – я все приготовила.
Перевожу взгляд со своего отражения на Каю, неловко застывшую на пороге ванной. Несколько мгновений бессознательно смотрю на нее, затем киваю.
– Спасибо.
Похороны Теи состоятся через три часа. Я принял душ, теперь мне надо побриться, но мои руки так дрожат – не знаю, как справится с этой задачей без того, чтобы не изрезать все лицо.
Два последних дня прошли в каком-то трансе. Теа не была мне родной по крови, но эта женщина с золотым сердцем дала мне утешение, когда я в нем нуждался. Она всегда знала, что надо сказать или когда слова лишние.
Она ни разу не упрекнула меня в случившемся, хотя имела на это полное право. Из-за меня она лишилась обоих своих единственных внуков.
Родители Джареда и Николь возненавидели меня, но Теа всегда была на моей стороне.
И вот теперь ее больше нет. А я… я будто потерялся и не нахожу выхода.
– Давай я.
Кая подходит, смачивает маленькое полотенце под теплой водой и обтирает мое лицо. Затем наносит немного пены, и бережно обращаясь со станком, бреет меня.
Эта девушка обладает поразительной чуткостью. Мне даже не нужно ничего говорить, чтобы она поняла меня.
Я не двигаюсь, едва дыша, согреваясь ее заботой.
Закончив, она стирает остатки пены и тепло улыбается.
– Готово.
– Я говорил, как мне повезло с тобой?
Вздохнув, я притягиваю ее к себе и долго держу в объятьях. Это не просто желание тактильного контакта – это моя потребность и способ унять тревогу. Волны умиротворения передаются мне от нее.
В спальне я одеваюсь: рубашка, галстук, пиджак. Не забыть про ремень. В голове словно вакуум, все действия на автомате.
Черт, я еще пока не готов!
Дарен уже ожидает, скоро надо выходить. Вспоминаю, что предстоит встреча с Вебберами и чувствую себя еще хуже.
Кая на кухне, разбирает посудомойку. На ней все еще домашние леггинсы и футболка.
Я хмурюсь, подходя к ней.
– Почему ты еще не собралась? На это сейчас нет времени, ― указываю на стакан в ее руке.
Она в изумлении вскидывает брови:
– Хочешь, чтобы я с тобой пошла?
А разве это не само собой разумеющееся?
– Конечно! А ты не хочешь? ― в замешательстве спрашиваю я.
Она опирается ладонями о кухонный островок, заметно колеблясь.
– Но там же будут родители Николь. Хочешь, чтобы они увидели твою новую девушку?
Не скажу, что не думал об этом – еще как думал. Но теперь она важная часть моей жизни. Если они с чем-то не согласны, это не мои проблемы.
– Я не собираюсь тебя ни от кого прятать. К тому же, ты нравилась Алтее. Мы делаем это ради нее.
Мне удается убедить Каю. Она говорит, что ей нужно десять минут и убегает в нашу комнату.
Чтобы занять руки, я заканчиваю разбирать посудомойку.
Как я и сказал – свои новые отношения я скрывать не намерен. Даже от родителей Ник, хотя они и без того считают меня монстром. Они потеряли обоих детей и их боль несоизмерима – я знаю. Поэтому я никогда не пытался оправдаться. Не уверен, что заслуживаю их прощения. Но мои отношения с Каей их не касаются.
Впрочем, я не непрошибаем и волнуюсь из-за встречи с ними. В последний раз мы столкнулись в палате Джереми. Марли тогда шипела, чтобы я убирался прямиком в ад, а Стив увещевал ее успокоиться, хотя судя по его взгляду, был бы не против, окажись я там.
А когда-то все было иначе.
Когда-то я был желанным гостем в их доме…
* * *
Похоронная служба проходит в той же церкви, что и два года назад, когда хоронили Ник. Пастор тот же – даже речь почти та же, за некоторым исключением.
Мы с Каей сидим во втором ряду со стороны друзей и всех прочих, кто пожелал проводить Алтею в последний путь.
Родственники собрались через проход. Марла со Стивом на самой первой скамье – лица у них каменные. В прошлый раз оба не скрывали горя и слез.
Нам пока что не довелось общаться, но они меня видели. И Каю тоже. Взгляд Марлы при этом был такой, словно она пыталась убить нас им.
Меня коробит от того, что придется подойти к этой женщине, чтобы выразить свои соболезнования.
После службы похоронная процессия перебирается на кладбище позади церкви. Тею похоронят рядом с моими девочками. По мере того, как мы приближаемся к месту, мой пульс ускоряется и во рту пересыхает.
Это испытание и мне нужно его пройти.
Монотонный голос пастыря вещает о лучшем мире, куда ушла Алтея. Я замечаю, что Кая рассматривает соседнюю могилу, где похоронили Николь с нашей дочкой. Увидев мой взгляд, она смущается, хотя ей не стоит. В ее любопытстве нет ничего постыдного.
Когда все заканчивается, люди тянутся вереницей, чтобы сказать соболезнования родным. Кроме Марлы у Теи осталась младшая дочь – Колин, но она странная, как признавалась сама Тея. Семьи у нее нет.
Кая сильней стискивает мою руку, когда подходит наша очередь. Я заставляю извлечь из себя соответствующие случаю слова, а Марла молчит, недовольно поджав губы. Стив вообще смотрит куда-то в сторону.
Когда мы собираемся отойти, слышу шипение Марлы мне в спину:
– Девку свою мог и не тащить сюда!
Мое тело каменеет, я оглядываюсь на нее, поражаясь, сколько ненависти в этом взгляде и голосе.
Кая побледнела, я буквально чувствую, насколько ей неуютно – она как будто за секунду рядом со мной съежилась. Люди, которые слышали Марлу, смотрят на нас. Неужели ждут скандала?
«Нет, не дождетесь. Ради Теи я не стану ничего говорить».
Разворачиваюсь и, не выпуская руки Каи, увожу ее прочь.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
― Ты в порядке?
Я растираю руки Каи – они отчего-то ледяные – и, поднеся к губам, целую.
– Это я у тебя должна спросить. ― Она ласково смотрит на меня.
После кладбища мы сразу отправились домой и почти не разговаривали, каждый думая о своем. Меня беспокоит, что она такая молчаливая. Наверное, слова Марлы ее очень расстроили. Я мог