Он так и ехал, поэтому Фламинго пришлось обойти парковочные счетчики и пять гидрантов, лишь бы не отстать. В свои годы Койот должен был нестись по жизни без тормозов, но вот он полз черепашьими темпами. Стал рабом зарплаты, промоутером, умоляющим посетителей супермаркетов купить, попробовать или хотя бы понюхать образцы новых товаров. Улыбаясь, он впаривал средство от ржавчины, дезодорирующее мыло, йогурты… Зато сегодня сам стал покупателем. Он заказывал музыку.

Фламинго предложила:

– Хочешь, научу тебя особенным техникам? – Слово «техникам» она произнесла как будто раздельно: «тех» и «никам». Приметив обручальное кольцо на пальце Койота, сказала: – Десять баксов, и твоя дама будет визжать как резаная.

– Пять баксов, – ответил Койот.

– Слышь, папочка, техники – десять баксов, – покачала головой Фламинго. Провела пурпурными ногтями по искусственным прядям парика. – Я тебя такому научу, что ты спасешь брак.

Ее послушать, так перепихнуться с ней – не жене изменить, а вложиться в дополнительное образование, в курсы по ублажению супруги. Отодрать Фламинго – не адюльтер, это дар, который доставит матери твоего ребенка удовольствия больше, чем полный меховых шуб гардероб или чемодан колец с бриллиантами.

Продолжая ехать, Койот сказал:

– Проверю свой счет.

Обхватив руль коленями, он нагнулся к бардачку и достал оттуда гору мелочи для оплаты парковки. Не останавливаясь, Койот сложил монетки на свободном сиденье невысокими стопками и принялся считать вслух. Временами он сбивался и начинал заново, нагнетая напряжение и тратя время Фламинго. Он заставил ее пройти восемь кварталов, на шпильках, прежде чем насчитал наконец десять долларов.

Койот спросил себя: почему бы не купить секс, как покупают гамбургер? Фламинго попыталась развести его еще на три бакса – за презик, – но плюнула, когда Койот принялся отсчитывать мелочь.

Уперев лицо ему в ляжки, Фламинго ритмично задвигала головой. Макушка нейлонового парика так и скакала между пузом Койота и рулевым колесом. Койот, правда, не понял: как отсос сделает из него крутого любовника, но первый шаг в выбранном направлении ему нравился. А еще он тайно злорадствовал, что обсчитал Фламинго на целых тридцать семь центов (в темноте-то промахнуться – дело нехитрое).

Мошонка у Койота подтянулась и сжалась в волосатый кулак. Губы скривились и оттопырились, как у дворовой собаки. Когда ему оставалось только взорваться, ребенок проснулся и обгадил подгузник. Койот выстрелил под завывания младенца, а по салону растекся запах какуль.

Зато Фламинго оказалась права: вдув ей, Койот более или менее спас брак, хоть и не благодаря каким-то там секретным приемам. Ирония судьбы: совершив ужасный проступок, Койот полюбил свою маленькую семью как никогда прежде. Член обмяк, кровь отхлынула от мошонки и наполнила сердце, сделала его большим и сильным; наступила этакая сердечная эрекция. Еще не переведя дух, снимая презик и открывая окно со своей стороны, Койот уже сгорал от нетерпения – сказать жене, как он ею восхищается. Услышав влажный шлепок, Койот понял: его жена – самая прекрасная и благородная из всех жен на свете. Он не достоин столь совершенной супруги.

Он постарался не думать о том, как та же сперма, из которой получилось его драгоценное дитя, только что отправилась в сточную канаву.

Койот старался не думать о том, что некогда и Фламинго была чьим-то Пупсиком. Фламинго – безотказная давалка, нечего портить дело лишними размышлениями. И больше всего Койот старался не глядеть в зеркало заднего вида – вдруг малышка не спит и смотрит на него. Он покатал ее еще пару часиков, а после вернулся домой – как Одиссей к Пенелопе после двадцати лет странствий.

Койот уверял себя, что больше так не поступит. Он всегда все пробовал один раз: арахисовое масло с новым вкусом, чипсы с новой приятной текстурой… Переднее сиденье в машине было завалено пробниками на один зуб. Издержки профессии…

Хороший левак, говорил себе Койот, укрепляет брак.

Дома он принял горячий душ, прополоскал рот зубным бальзамом и лег в постель. Обнял жену и прошептал:

– Я люблю тебя, очень-очень.

Жена не спала. Обернувшись, она поцеловала Койота и запустила руку ему в трусы, приласкала. Реакции не последовало, и она поцеловала его в грудь, в живот. Сексом Койот с супругой занимались не только затем, чтобы сделать ребенка. Они баловались аналом, оралом, ролевушками и дилдо. Они жили как настоящие рок-н-ролльщики, но вот когда жена уже хотела взять у Койота в рот, он сказал:

– Не надо.

– Я только покажу, как сильно люблю тебя.

– Давай не сегодня, ладно? – попросил Койот и отвернулся. Просто не мог смотреть, как жена ему делает бесплатно то, за что Фламинго содрала с него почти десять баксов.

Так нечестно. Он чуть не жил на работе, каждое утро заставляя себя тащиться в «Луэллин фуд», глотая кофе, чтобы не уснуть под ярким искусственным светом на совещаниях по стратегиям с Носорогом и Трубкозубом. За это он получал высокую привилегию отдавать ползарплаты в качестве налогов на прибыль и собственность. Он выкраивал деньги на медицинскую страховку, тогда как другие обращались в неотложку под чужими именами. Весь его район жил на подачки: бесплатные иглы для шприцов, зубные клиники, жилье, продуктовые талоны… Все, что Койот с трудом мог себе позволить, остальные получали даром: сотовые для бездомных, автобусные проездные… Если Мангуст и Бурундук не играли в стритбол, то симулировали травму спины, чтобы получить бесплатную парковку на стоянке для инвалидов. Фламинго бесплатно получала гондошки по государственной программе, а с клиентов драла за них по три бакса. Наконец, самое главное, у соседей Койота имелось свободное время.

Оплачивая чужие счета, Койот не успевал даже посрать толком. Зато у других хватало времени собраться на акцию протеста и потребовать больше субсидий. Пока Койот жрал бутерброд с колбасой за рабочим столом, его соседей по району показывали по телевизору в новостях или у них брал интервью какой-нибудь сердобольный журналист из газеты. Беднота Сиэтла так голодала, что из всех болезней бояться могла только ожирения.

Койот тянул свою лямку и лямочку за окружающих.

Как-то раз, когда он сидел у себя в кабинете-клетушке, ему позвонил Бобер из кадров. Взяла с места в карьер:

– Как скоро сможешь быть в Орландо?

Она сказала:

– Ситуация назревает.

Койота ждал билет, и, чтобы поспеть на рейс, пришлось шевелить булками.

Он ушел с работы пораньше и отправился домой собирать вещи. Подъехав, застал жену на соседней веранде: та сидела с Быком и Оленем, попивая из баночки пиво, хохоча беззаботно, будто не замужем и ребенка у нее нет. Схватив ее за руку и утащив домой, Койот спросил:

– Что тебе наплели эти неудачники?

Он спросил:

– Обосрали меня?

Койот теперь наведывался к Фламинго минимум раз в неделю, а в среднем – раза два или три. Черт, бензин и тот был дороже отсоса. Даже если дочка не плакала по ночам, Койот все равно укладывал ее на заднее сиденье, пристегивал и ехал кататься. Фламинго оставалась для него просто пурпурным колечком, следом на члене. У нее даже лица не было, а вот ленивым уродам не нашлось иного занятия, кроме как шпионить за Койотом и распускать сплетни. Если слух дойдет до жены, она не поймет.