Дженни разлила суп по глубоким мискам. Ложек в доме не водилось, поэтому его приходилось прихлебывать, словно кофе с молоком. Суп был горячим и вкусным, и Пегги с друзьями по достоинству оценили эту густую комковатую пищу из кое-как нарезанных овощей. Ни у одного консервированного супа такого вкуса не бывает и в помине. С той минуты, как Дженни умолкла, мысли Пегги и Себастьяна переполнились óбразами, которые нарисовало пораженное ее рассказом воображение. Мысли эти уносились к Великой стене, к этому оборонительному заграждению без дверей и чугунных ворот, которое таинственные монахи возвели вокруг монастыря. Что их вынудило построить ее? Страх перед внешним миром… или, напротив, страх, что нечто – или некто – удерет из подвалов здания?

Пегги вздохнула с облегчением. Какое счастье, что они встречают этот вечер, находясь в четырех стенах! Металл действовал на нее не хуже успокоительного лекарства.

Когда они доели суп, Дженни поровну разделила ломоть хлеба и четвертушку мягкого сыра; они запили это несколькими глотками сидра из чашки, от которого во рту образовалась оскомина. Потом девушка удалилась в глубь прицепа, ухаживать за отцом. Инвалид тотчас рассвирепел и привычно потребовал, чтобы все пошли куда подальше. Во весь свой громоподобный голос он изъявил желание – не выздоравливать и остаться в первозданном виде. Пегги села на пол, а Себастьян и синий пес прижались к ней с двух сторон. Голова ее налилась свинцом. Когда Дженни позже вернулась, вся троица уже задремала. Пегги стряхнула с себя сон и повторила свой вопрос:

– Для чего на животных человеческая одежда?

– Для отвода глаз, – сказала Дженни, садясь на корточки. – Чтобы помешать доктору Скелету добраться до нас.

Пегги нахмурилась.

– Ты хочешь сказать… – начала она.

– Да, – выпалила юная крестьянка. – Раз уж мы больше не ходим к врачу, то он сам наведывается к нам! Как домашний доктор, заходящий проведать больных… Но он… он заставляет нас лечиться. Понимаешь? Он лечит нас в принудительном порядке!

Пегги невольно бросила взгляд на двустворчатую дверь. Толстый ломик был на своем законном месте.

– Вы правда не знаете, как он выглядит? – допытывалась она. – Никто его не видел?

– Никто. При его приближении ты сражу же засыпаешь, и он тебя оперирует во время сна. А когда приходишь в себя, то уже, как говорится, поезд ушел.

– Он что, чует, где прячутся больные? – проснулся на самом интересном месте Себастьян.

– Ну да, а как же иначе? Его влечет запах болезни. Стоит кому-то пораниться, и знахарь перескакивает через стену и спускается в деревню, где по доброте душевной лечит всех подряд. Вот для чего мы сколотили деревушку для хворых животных. Чтобы его отвадить и надуть!

– Ты хочешь сказать, что он не делает различия между собаками, свиньями и… людьми? – удивилась Пегги.

– Именно так, – подтвердила Дженни с нервным смешком. – Он считает, что собаки – те же люди, но с врожденными физическими недостатками. Поэтому он их оперирует, чтобы превратить в прямоходящих людей. Лапы он переделывает в руки. Голосовые связки видоизменяет так, чтобы зверьки могли говорить. Иногда он удаляет волосяной покров, попросту говоря, шерсть, а потом делает пластику морды. И пока он занимается зверьем, у него руки до нас не доходят, а это единственное, что нам нужно.

Синий пес дрожал от ушей до хвоста. Еще чуть-чуть – и он завыл бы на луну.

Пегги потребовалась минута на осмысление информации.

– Ну а животные, – осведомилась она, – они-то хоть выздоравливают?

– Сперва – да, а потом обращаются в чудищ. Но мы их убиваем при первых признаках перестройки организма. Это моя работа. Я смотрительница и палач городка животных. Я их кормлю, я их одеваю, и я же их убиваю, когда они начинают меняться.

Дженнифер стянула через голову свитер и поглядела Пегги Сью в глаза.

– Вы ведь не уедете завтра, да? – отчетливо произнесла она. – Твоему мальчику позарез нужно попасть за стену…

– Мне тоже кажется, что он готов рискнуть, – пролепетала Пегги и оторопела от того, что сказала.

– Тогда вам понадобится моя помощь, – вздохнула Дженни. – Вы даже не представляете, во что вляпались!

К своему вящему удивлению, Пегги Сью не видела ночью ни одного дурного сна, невзирая на кошмарный климат ланд и прочие местные диковины. По-видимому, неосознанно она была уверена, что обнимавшие ее руки Себастьяна служили надежной защитой от бродивших поблизости демонов!

Дженни проснулась рано, умыла-причесала отца, потом приготовила кофе. Наконец все уселись завтракать – супом, хлебом и сыром. Пегги с друзьями накинулись на еду так, словно не ели неделю.

– Я чувствую, вы мне не верите, – заявила Дженнифер, вытирая рот тыльной стороной ладони. – Вы не правы. Но чтобы вы не упрямились и все-таки уехали, я поведаю вам всю правду о том, что вас ожидает. Пойдемте прогуляемся, надеюсь, что экскурсия вас кое в чем убедит.

Она бросила Пегги латаную-перелатаную охотничью куртку и распахнула задние двери грузовика. Куртка оказалась удобной и теплой. Синий пес уже переминался с лапы на лапу, он ненавидел сидеть взаперти.

Туман окутал всю равнину. Насколько хватало глаз, поля были покрыты дымившимся снегом, менявшим форму при каждом дуновении ветра. Дженни сошла по деревянной лесенке. Пегги и ее спутники последовали за ней через кладбище машин. Они страшились покидать эту тихую гавань, где всю ночь чувствовали себя в безопасности.

Они шли бок о бок. Преодолели проволочные заграждения и оказались на равнине.

И побрели по колено в тумане, таком густом, что под ним не видно было земли. От синего пса виднелись лишь едва приметные кончики ушей. Мелкий песик пожаловался, что ему трудно двигаться дальше, ни черта не видя, эх, отец мой такса, и хозяйка взяла его на руки.

«Словно мы шагаем в молоке! – подумала Пегги Сью, безуспешно пытаясь разглядеть свои ноги. – Под эдакой дымовой завесой кто угодно может спрятаться. Змея… гады ползучие… крадущийся убийца с ножом в зубах…»

Не без внутренней дрожи она прогнала эти мысли прочь. Дженни направилась в лилипутскую деревушку. Когда три подростка ступили на главную улицу миниатюрного городка, животные выбежали из домов в надежде на кормежку. Дженнифер присела у дома, где накануне укрылась Пегги. Поросенок в желтом плаще стоял на том же месте, руки его болтались.

– Приглядись-ка, – сказала она, показывая на животное пальцем. – Никаких изменений не видишь?

Пегги Сью еле сдержала крик. У чушки больше не было пятачка, он исчез… А точнее говоря, он трансформировался в человеческий нос невиданной красоты. Такой премиленький нос вызвал бы восхищение у пластического хирурга, потому что на этот шедевр ушла всего-то одна ночь!

Пегги подошла поближе, чтобы получше рассмотреть хряка, который с недоверчивым похрюкиванием отступил на пару шажков. Тем не менее девочка успела заметить, что после операции не осталось ни царапины. Прищурившись, она различила лишь едва заметное покраснение, хотя на месте пятачка был полноценный человеческий нос с тонко очерченными ноздрями.