– У нас отличные рекомендации, – насмешливо заметил Бергман. – Надеюсь, вы не откажетесь нам помочь?

– Не откажусь. Копайте на здоровье, мне скрывать нечего. Уверена, вы успели внести меня в список подозреваемых. О криминальном прошлом моего брата вам уже сообщили? – Она вновь резко хохотнула. – Кстати, моего дурака-брата поймали на взятке. Он был помощником мэра, недолго. Таких, как он, к деньгам подпускать нельзя. Теперь я навещаю его раз в два месяца. Ума у него не прибавилось, строит грандиозные планы, но с ними придется подождать еще пару лет. Если вы решите, что он способен найти киллера, я вас разочарую: мой брат бездарно завалит любое дело. Мне бы в голову не пришло к нему обратиться, это во-первых. Во-вторых, мне бы не пришло в голову нанимать киллера. Даже если бы я здорово разозлилась. Близкое знакомство с нашей пенитенциарной системой не способствует желанию рисковать. И самое главное, инициатором разрыва с Лотманом была я, и у меня нет ни малейшей причины на него злиться.

– Я слышал другую версию, – спокойно возразил Бергман.

– От кого слышали? От Аллилуева? Что может знать этот идиот?

– Значит, вы расстались по вашей инициативе? А причина?

– Банальная. Встретила мужчину. Молодого. Красивого, – затушив окурок в пепельнице, сказала Галина. – У которого нет проблем с потенцией. Лотман страшно разозлился. Устроил скандал. Грозил забрать картины… много всего успел наговорить. Но впечатления не произвел. Он был ужасный жмот, и лично я от большой любви с ним ничего не имела. Картины он подарил музею, и если он хотел их забрать… да ради бога… В худшем случае – лишусь работы, но и это не страшно. Мой мужчина готов меня содержать.

– Искренне за вас рад, – ввернул Бергман. – И все-таки долгое время вы были близки с Натаном Давыдовичем и как никто осведомлены о его делах, а также взаимоотношениях в семье. Вот об этом я и хотел с вами поговорить.

– Послушайте, – нервно произнесла Галина. – Я не имею к убийству никакого отношения. И не меньше вашего хочу, чтобы убийца оказался в тюрьме. Справедливость восторжествует, а меня избавят от дурацких подозрений. Именно поэтому я согласилась ответить на ваши вопросы. От полиции мало толку, они до сих пор топчутся на месте. Может, вам повезет больше. Но, ради бога, прекратите со мной разговаривать так, точно я – главная злодейка.

– У меня ничего подобного и в мыслях не было, – с намеком на удивление ответил Бергман.

– Хочется верить, – помедлив, буркнула Галина и заговорила совсем другим тоном. – Сожалеть о нашем разрыве мне в голову не пришло. Если кто и был в выигрыше от нашей связи, так это Натан. Он безбожно меня эксплуатировал. Я помогала в организации выставок, находила покупателей на его картины, искала заказчиков, организовывала интервью. И все это совершенно бесплатно, не считая скромненьких подарков ко дню рождения и Восьмому марта. Заполучив меня в работники, он здорово экономил. Я профессионал, меня отлично знают в художественных кругах и охотно воспользовались бы моими услугами за очень неплохие деньги. А Натан тратился только на ресторан. Да и то умудрился пару раз забыть карточки, и платить пришлось мне. Как вам такое?

– И что заставляло вас терпеть все это?

– Любовь, конечно, – фыркнула она. – Или собственная глупость. Называйте как хотите. Он ведь гений, а женщины падки на гениев. Рядом с каждым великим человеком есть великая женщина. В общем, навыдумывала себе всякой ерунды, сдувала с него пылинки, терпела его капризы. Аборт сделала, потому что гению ребенок был ни к чему. А для меня это был последний шанс. Но он сказал «нет», и я, как овца, отправилась на заклание. Восемь лет я была секретарем, нянькой, импресарио – кем угодно. А потом у меня точно глаза открылись. В тот раз я нашла покупателей на его картину, он получил весьма хорошие деньги, наличными, он всегда предпочитал наличные. Мы выпили по этому случаю, я собралась остаться у Натана, но он сказал, что устал и хочет побыть один. За руль я сесть не рискнула, он вызвал мне такси. Тут выяснилось, что наличности в кошельке у меня нет, и я попросила денег у Лотмана. Сущие копейки по сравнению с тем, что он получил. И знаете, что он ответил: снимешь по дороге в банкомате. В такси я рыдала до самого дома. Меня бесстыдно эксплуатировали, вот что я поняла тогда. Впрочем, он этого даже не скрывал. На следующий день я позвонила ему и предупредила, что впредь за свои услуги хочу законный процент. Он только посмеялся. А я перестала заниматься его делами. Учитывая, что весь его штат состоял из меня и дочери, он очень скоро почувствовал перемены. Интервью никто не просил, в почетные гости не звал, а, главное, юбилейной выставкой, о которой он так мечтал, пришлось заниматься самому. Он устроил мне грандиозный скандал. Обозвал алчной дрянью, проституткой и прилипалой. Очень мило, правда? А я указала ему на дверь. В отместку он, где только можно, болтал о том, что я требовала от него, чтоб он на мне женился. Совершеннейшая ложь. Я из тех дур, которые готовы довольствоваться малым. И бросила я его потому, что он пожалел мне денег на такси.

– После той ссоры вы продолжали общаться?

– Пришлось. Он взял на работу какую-то девицу, но через неделю ее уволил. Ему хотелось, чтобы она делала то же, что и я, подозреваю, и в постели. Но это дело не мое. Он так и не понял, чтобы вырастить помощника моего уровня, нужны годы. И переложил все заботы на дочь. Уверена, опять из жадности: дочери можно не платить. Ну и Ядвигу подключил, свою малахольную сестрицу. Суперкоманда. Юбилейную выставку едва не сорвали, он прибежал ко мне. Я включилась в работу, но можете поверить, ободрала его как липку. Он рыдал, когда со мной расплачивался. И предложил мне выйти за него замуж. Не от любви, сами понимаете, а в целях экономии. Вполне вероятно, что предложение я бы приняла. Но, на счастье, в моей жизни появился другой мужчина.

– И вы Лотману отказали? – спросила я.

– Честно? – повернулась ко мне Галина. – Сказала, что подумаю. Жизнь кое-чему научила: бог знает, как все обернется. Обернулось скверно, как вам известно.

– Лотман незадолго до гибели продал картину. Вы участвовали в сделке?

– Нет. У него был друг, Лев Шацкий. Я его терпеть не могу, есть такие людишки, что трутся возле талантов, по сути, обычные спекулянты. У Натана была неплохая коллекция картин, он постоянно что-то продавал, покупал, и Шацкий был его правой рукой в этом деле. Меня он к этим сделкам близко не подпускал.

– Почему?

– Ну, во-первых, я не хотела. Меня интересует современное искусство, а в его коллекции самая поздняя картина – русский авангард. В основном он коллекционировал живопись девятнадцатого века. Очень солидная коллекция, но лично я считаю подобную живопись совершенно неинтересной. Просто красивые картинки. Должна быть идея, понимаете?

Тут я перевела взгляд на картину и задумалась: где тут эта самая идея? Наверное, запрятана очень тщательно, потому что я, хоть убей, ничего, кроме брыз краски, не вижу.

– А во-вторых? – спросил Бергман после того, как Галина, вновь закурив, затянулась несколько раз, вертя левой рукой пепельницу.