Катя сосредоточилась и попыталась представить, чтопереключает каналы. Сперва ничего не получалось, где-то говорили слишкомгромко, где-то тихо, где-то она не могла вообще разобрать слов. И наконец,среди гула она вновь выцепила нужный голос. Говорил мужчина:

— Ни один правитель, которого вызывали старейшины к себе,так и не вернулся. Был — и нет. Все просто.

Бриан Джонсон радостно хлопнул себя по колену.

— Это будет ледяная скульптура! — довольный собой, объявилон. — Как думаете, Екатерина, чья?

Девушка оцепенело смотрела перед собой, даже не замечаяпоявления на льду миниатюрной женщины в красивом сиреневом платье с пышнойюбкой.

— Екатерина, вы разве не узнаете? — не отставал Бриан.

Катя попыталась сосредоточиться на ледяном прямоугольнике,приобретавшем человеческие очертания, благодаря быстрым рукам женщины всиреневом. Она ловко работала ножичком, блестящее острие выписывало на лицескульптуры глаза, нос, губы...

Катя узнала себя и, может быть, еще десять минут назад такоевнимание польстило бы ей или, напротив, напугало, а сейчас она не испытываланикаких эмоций. Ей хотелось вскочить и убежать. Туда, где тишина, где она моглабы побыть одна и... нет, не поплакать, слезы превратились в осколки и намертвозастряли в глазах. Ей нужно было просто подумать без гула посторонних голосов.

— Как похожа, как похожа, — кудахтал Бриан Джонсон, растираяпухловатые ручки.

Миниатюрная женщина закончила и отошла в сторону, чтобы всемогли как следует сравнить ледяную деву с оригиналом.

— Екатерина, просим! — воскликнул Павел Холодный, делаяприглашающий жест рукой.

Девушка молча поднялась, прошла к ледяной скульптуре ивстала рядом.

Вампиры зааплодировали. Когда же стихли последние хлопки,Павел произнес:

— Мы одна большая семья. У нас нет секретов друг от друга. Ивсякий раз, когда в семье появляется кто-то новый, для нас это настоящеесобытие!

Катя понимала к чему он клонит и абсолютно не знала, что жеей делать. Ужас происходящего достиг апогея, к головокружению прибавился ещеодин симптом, перед глазами поплыли круги. Она не понимала, что с нейпроисходит, но ощущала себя полностью обессиленной.

А Холодный продолжал:

— Екатерина, надеюсь, вам понравилось наше представление. Итеперь, когда вы имели возможность увидеть, что умеют некоторые из нас... — Онвыдержал паузу и с милой улыбкой закончил: — Нам бы хотелось увидеть и вашособенный дар.

— Надо сказать, мы все в нетерпении, — поддакнула АнастасияКондратьева, пихая в бок сестру.

— Просто умираем от любопытства, — согласилась та.

Катя догадывалась, что этот день придет, и очень надеялась:когда все случится, свидетелей ее позора будет как можно меньше.

На нее же сейчас смотрели все сливки питерского общества. Ихотелось бы ей провалиться сквозь землю, да только она и так находилась подземлей — глубже некуда.

«Просим!» «Просим!» «Просим!» — зазвучало со всех сторон.

Секунда, вторая, третья... минута позора.

Круги перед глазами медленно стали темнеть, Катя взялась заледяное скользкое плечо скульптуры, чтобы не покачнуться или, не дай бог,упасть, и через силу выговорила:

— Представление было просто чудесным. Я получила огромноеудовольствие. — Она умолкла, не зная, что дальше говорить.

От устремленных на нее взглядов сделалось жарко и, пустьвнешне это никак не проявлялось, внутри она точно пылала на костре.

Способность мысленно складывать слова в связные предложенияокончательно, как специальная услуга, отключилась за неуплату. Зато в головенеожиданно установилось тишина, звучала лишь ставшая совсем родной музыка.Девушка не сразу поняла, что не только у нее в голове тихо, но и в саду, гдевсе молчат, пристально глядя на нее.

Играл Чайковский — «Болезнь куклы» — грустно, до нелепогововремя и точно. Будь силы, Катя бы посмеялась. Ведь это она — кукла,изнеможенная и больная.

Девушка почувствовала, что рука соскальзывает с плечаскульптуры и только тут увидела безобразную яму, проделанную ее собственнойрукой. По пальцам, запястью струилась талая вода, капавшая на подол платья.Внутренний жар оказался реальнее, чем девушка думала. Однако вампиры как будтоне заметили или только сделали вид...

А Катю, в установившейся тишине, под печальные звуки музыкивдруг осенило:

— Мне бы очень хотелось поделиться с вами, не держать все всебе, но я дала обещание, что сохраню в тайне свои способности. К сожалению, яне могу нарушить данное слово. Надеюсь, через некоторое время вам будетпо-прежнему интересно узнать о них, а я освобожусь от обещания, связавшего мнеруки.

— И когда же это произойдет? — едко поинтересоваласьАнжелика, демонстративно скрещивая руки на груди.

Катя набрала в легкие побольше воздуха, но сколько неповторяла про себя предложение, голос предательски задрожал:

— Когда Лайонел... вернется.

Девушка не стала ждать реакции, приподняла мокрый подол,куда накапало с ледяного изваяния, и пробормотала:

— Прошу простить меня, придется вас ненадолго покинуть.

Катя заметила, что Йоро вскочил с места, но не дожидаясьего, устремилась по главной аллее к воротам дворца.

Она ворвалась в зал с девятью колоннами, через негобросилась в один из коридоров и на повороте в кого-то врезалась. Девушкаотскочила, бормоча извинения, но когда увидела, кто перед ней, резко осеклась.

Молодой человек долго пристально смотрел на нее, потомпопытался обойти, только Катя ему не позволила. Она вцепилась в ворот егосерого пиджака и выдохнула:

— Это правда, из Тартаруса не возвращаются?!

Георгий моргнул и отступил.

— Ответь, прошу, — взмолилась девушка, неотрывно глядя нанего.

Молодой человек отвел взгляд зеленовато-карих глаз, и тогдаее пальцы сами собой разжались, руки безжизненно упали.

— Мне жаль, — тихо сказал Георгий.

— Перестань мельтешить, — взмолился Вильям, утомленноприкрывая глаза рукой и облокачиваясь на дубовый стол.

Девушка застыла посреди кабинета, потерянно прошептав:

— Вильям, он не вернется. Из Тартаруса не возвращаются!

Тот взглянул на нее из-под ресниц.

— Ну что ты заладила, не возвращаются да не возвращаются!

Она обвиняюще уставилась на него и, едва сдерживая ярость,выкрикнула:

— Ты ведь знал! Знал! Но мне не сказал!