Когда слушатели узнали, что исполненная песня была последней, они долго хлопали, а потом вдруг начали скандировать в унисон и просить продолжить. Администратор клуба, заглянувший за кулисы, растерянно разводил руками, смущённо улыбался и, заикаясь, робко спросил, не могли бы мы задержаться вне оговоренного времени?

Паша сурово отказался, сославшись на то, что уже почти полночь, а певица не может тянуть на себе целый вечер в одиночку, да и музыканты устали неимоверно.

Но пожелания о дальнейшем сотрудничестве готовы рассмотреть. И то — следует поторопиться с предложениями, так как долго задерживаться в Москве мы не станем.

И тут я вдруг ощутила возбуждение, горячей волной пронзившее тело, азарт и кураж.

— Пашунь…подожди. Может… я бы хотела, слегка поимпровизировать!

— Что? — не понял Павел, — как это?

— Значит так… — возбуждение закипало и требовало выхода, я говорила лихорадочно, — отпусти музыкантов и посади за синтезатор Макса, мне достаточно будет его одного, никто так хорошо не чувствует меня. Паш, во мне рождается новая песня, и я хочу прямо сейчас её исполнить.

— Как? Вот так, без музыки? Но…

— Я начну, а Максим будет подыгрывать, подберёт мелодию… Ну мы же уже вроде как закончили, а эта песня… ну пусть пойдёт бонусом! Воспринимай её, как игру со зрителями, — уговаривала я.

— Ты уверена? — он пытливо взглянул в мои глаза.

— Да! Мы ничего не теряем. Пойми, Пашунь, мне это сейчас нужно! — вцепившись в рукав, умоляла я.

— Хорошо. Пойду позову Макса.

Он ушёл, пару раз растерянно оглянувшись — а вдруг передумаю? Я же повернулась к администратору, вопросительно воззрилась на него.

— Конечно-конечно! — радостно воскликнул он, — импровизация — это здорово! Как объявить песню?

— Можно я сама объявлю?

— Разумеется! — он был сама любезность, предвкушая незапланированный сюрприз, каким бы по качеству ни оказался, — сейчас конферансье объяснит про импровизацию… и можно выходить.

— Я готова.

Ступив на сцену, я послала лёгкую ободряющую улыбку Максу, в удивлении напряжённо застывшему за синтезатором, мысленно заручилась поддержкой хранителей и обратилась к залу:

— Друзья! Сегодня вы прослушали почти весь мой репертуар из запланированного.

Но, уже собираясь уходить, я поняла, что это не всё. Внутри возникла и заиграла новая песня, действительно, самая новая, на неё ещё даже нет музыки. Если вы не будете против, то хочу сделать вам подарок и исполнить её. А вы станете свидетелями рождения мелодии на эту песню. Ну, как?

Зал единогласно ответил согласием.

— Отлично, — я облизала пересохшие губы, всё внутри меня горело, песня, пока ещё возникшая лишь четверостишием, рвалась наружу, — я хочу посвятить эту песню двоим моим друзьям, находящимся тут, Виолетте и Сергею! Они любят друг друга и их любовь — то, что воистину длится сквозь вечность, соединяет души через множество жизней и ведёт двух людей друг к другу. Ещё Гёте сказал: «Счастье душа познаёт лишь любя…». Песня так и называется — «Святая любовь».

Я сделала шаг ближе к краю и, крепче сжав микрофон, запела.

«У нас есть два крыла

Они даны нам на двоих

Сквозь вечность я ждала

Когда придёшь примерить их.

Сквозь вечность ты искал

Дороги к дому моему,

Мой взгляд в толпе узнал

Поверила я твоему…»

С первого звука, с первых слов я вдруг словно унеслась куда-то и не услышала даже, как Макс почти сразу начал наигрывать мелодию. Я пела Сергею и Виолетте, но видела себя сейчас там, в Лесу, на нашем с Волей местечке. Я видела любимого, ощущала его руки в своих и пела ЕМУ.

«Этот мир — колыбель нашей светлой любви,

кружат ангелы солнце, нам звёзды поют,

Делай шаг и не бойся, скорее лети,

Я тебя похвачу, видишь крылья, я тут…

Наши бьются сердца, запылали огнём,

Белый замок творю из прекрасной мечты,

На рассвете мы встретимся, вместе войдём

В наш закатный чертог у последней черты…»

Я больше не чувствовала своего тела, находясь словно в двух реальностях одновременно и музыка лилась сквозь пространство, и Волька слышал сейчас её и меня. И держал мои ладони. А слёзы счастья бежали по его щекам.

«Дрожит твоя ладонь,

Мою боится потерять,

И рвётся сладкий стон:

«Ну вот и встретились опять…»

У бездны на краю

Расправив наши два крыла

Я прошепчу: «люблю…»

Любовь нас сквозь века свела…»

Дозвучала последняя нотка, стих заключительный аккорд и воцарилась абсолютная, ничем не прерываемая, тишина.

И в этой тишине я слышала биение сердец всех присутствующих, всеобщее потрясение на грани экстаза. Люди застыли, находясь сейчас внутри самих себя, внутри своей любви, каждый думал о своём, переживал невероятное томление и стремление обрести ЛЮБОВЬ. Ту самую, к которой подсознательно стремится каждая душа…

Я ушла со сцены, не дожидаясь аплодисментов, дороже всего сейчас была вот именно ЭТА тишина.

Понимая моё состояние, Паша, не говоря ни слова, тихонько вывел под руку через чёрный вход и поймал такси. Втайне от всех мы улизнули домой. Никаких сейчас моральных и физических сил что-то говорить, обсуждать и с кем-либо общаться.

Дома едва смогла принять душ и доползти до кровати. Знала, что завтра буду невероятно энергична и наполнена силами, а сейчас… сейчас меня ждали Воля и Тёмный Лес.

Удивительно, но на этом раз у меня получилось перенестись не как обычно — на опушку возле кромки Леса, а прямиком на наше с Волькой место. Светлый Лес звучал, переливался многоголосьем — разгар дня в Школе, приглушённый шум доносился даже сюда, в отдалённую его часть.

Воля сидел спиной ко мне, уткнув лицо в колени. Я подошла, стараясь двигаться бесшумно, легко провела рукой по его спине. Любимый медленно обернулся, на щеках виднелись дорожки от слёз.

— Алишик… — только и смог выдохнуть он и молниеносно сграбастал меня в объятья, — спасибо! Это было…эта песня…я вспомнил! Я знаю, мы друг для друга…

А у меня на душе вдруг воцарились такое тепло, такое спокойствие. Словно вот только сейчас мы по-настоящему воссоединились.

— Знаешь, — проговорил он, отстраняясь, чтоб посмотреть мне в глаза, — а я ведь все эти годы, всю жизнь, метался. И не мог понять — почему ни с кем не получается близких отношений, таких, родных. И только сейчас открылись глаза.