– Надо связаться с ЦУПом и озвучить наше предложение. Пусть думают…

Заслушав исчерпывающий доклад, инженеры и конструкторы совещались более часа. Наконец, около полуночи руководитель полета вызвал космонавтов на связь и сказал:

– «Кречеты», выход в открытый космос для обследования магистрального клапана вам разрешен. Мы тоже склоняемся к мнению, что все дело в нем. Выход назначен на десять утра завтрашнего дня.

– Почему не сейчас? – поинтересовался Басаргин.

– Утечка не носит критичного характера. А вы целый день дергались, занимаясь выяснением причин возникшей проблемы. Нужно как следует отдохнуть. Как поняли?

– Вас поняли, «Заря».

* * *

– …Боже мой! Что вы делаете?! Мой пиджак! Я его ношу пятнадцать лет, и он все как новый! – отчаянно выкрикивал Воробьянинов.

– Не волнуйтесь, он скоро не будет как новый, – отвечал приятный и уверенный баритон Остапа. – Дайте шляпу.

– Не дам шляпу!..

Диалог доносился сквозь дрему. Сложив руки на груди, Басаргин «парил» под потолком бытового отсека и пытался заснуть. Матюшин обосновался ниже. Пристегнувшись ремнем к своему спальному месту, он с удовольствием смотрел «Двенадцать стульев» Гайдая, хотя до начала его трансляции признался, что знает наизусть каждую реплику.

– …Никогда! Никогда еще Воробьянинов не протягивал руки!

– Так протяните ноги, старый дуралей!..

Михаил на «нижнем ярусе» посмеивался и наслаждался игрой великих актеров, а Олег опять ворошил анналы памяти в поисках хоть какого-то намека на реликтовую связь с Велесовым. Что он только не передумал. Ранние школьные годы были им отвергнуты сразу, так как наколками его поколение начинало баловаться лет с четырнадцати. На сии художества отваживались далеко не самые лучшие представители молодежи, и все же до определенного возраста расписывать свои тела лоботрясы, хулиганы и неучи остерегались. Поэтому дальневосточную и калининградскую школы Басаргин из анализа изъял и все усилия по напряжению мозговых извилин направлял в адрес пацанов с Урала и Поволжья.

– …Подайте что-нибудь на пропитание…

– Минутку, минутку! Серьезнее, – наставлял на телеэкране месье Бендер. – Серьезнее! Слезу дайте.

– Подайте что-нибудь на пропитание бывшему депутату Государственной думы, – послушно репетировал Киса.

– Гениально. Конгениально! У вас талант к нищенству заложен с детства…

Наколка не давала Басаргину покоя. Иной раз он размышлял над ней даже днем, когда приходилось исполнять прямые обязанности, докладывать «Заре» о работе систем, делать записи в бортжурнале… Ну а в спокойные минуты и часы отдыха мысли о ней не покидали и вовсе. Наколка была той ниточкой, той наводкой, при помощи которой Олег намеревался дознаться до сути сумасшедшей метаморфозы, позволившей некому Роме выбраться с самого дна и вскарабкаться на вершину социальной пирамиды.

Так он и мучился, пока главные герои бессмертной комедии вспарывали шелковую обивку с трудом добытых стульев. Наконец, фильм закончился, по экрану поползли титры.

– Да-а… сколько раз ни смотри, а удовольствия меньше не становится, – с улыбкой произнес Михаил. И поймав летающий рядом пульт, добавил: – Какие актеры! Арчил Гомиашвили, Сергей Филиппов, мой тезка – Пуговкин…

Внезапно Басаргина словно ударило током.

– Филиппов?! – открыв глаза, переспросил он.

– Филиппов. Кису Воробьянинова сыграл Сергей Филиппов. Ты разве не знал?..

* * *

Эта история началась в Поволжье в одном из авиационных гарнизонов Самарской области. Асфальтированные дорожки, детский сад, школа, три магазина, стадион, десяток новеньких пятиэтажных домов, гарнизонный дом офицеров, недалеко приличный центр цивилизации – Тольятти. Образцовое благоустройство военного городка объяснялось близким расположением штаба Приволжского военного округа, откуда регулярно наезжали комиссии и всякого рода инспекции. Отец Басаргина командовал полком и подолгу пропадал на службе. Несмотря на постоянные переезды и смены школ, юный Олег учился неплохо – держала в тонусе цель: желание пойти по стопам отца и стать военным летчиком.

Но далеко не все его ровесники горели желанием хорошо окончить школу, поступить в ВУЗы и получить приличную профессию. Некоторые сбивались в сомнительные компании, устраивали бесконечные вечеринки у кого-то на квартире или в ближайшем лесочке, где рекой лился алкоголь, витал запах травки, а в каждой фразе присутствовал мат и грязные намеки.

Басаргин учился в «А». В составе «Б»-класса занятия изредка посещал некто Филиппов. Роман Филиппов. Сынок какого-то чиновника то ли из местной поселковой администрации, то ли из другого начальства. Обычный ленивый оболтус, за которого любящий папа решал все проблемы. Ну а в классе под литерой «В» училась скромная девчонка по имени Света. Ее фамилию Басаргин давно позабыл, а внешность помнил отлично: не красавица, но с идеально правильными чертами лица, отменной фигуркой, шикарными русыми волосами; улыбчивая, с мягким характером, из многодетной сельской семьи.

На стыке девятого и десятого классов Рома по уши в нее влюбился. На почве этого «заболевания» он вообще перестал посещать школу, связался с сомнительными личностями из Тольятти, в результате чего всесильный папочка пару раз вызволял сыночка из Тольяттинского РОВД…

Погасив радостные эмоции, Басаргин успокоил дыхание. Полдела было сделано – он сумел восстановить в памяти главное: точку пересечения с персонажем по фамилии… Впрочем, как раз-то по поводу фамилии еще оставались вопросы. В юности Рома был Филипповым. Сейчас стал Велесовым. С чего бы это?

Что стало с раздолбаем Филипповым позже – Олег не знал, как не знал и других подробностей: окончил ли он школу, чем занимался и по какой такой волшебной лесенке добрался до самого верха. Накануне выпускных школьных экзаменов в семье Басаргина случилась трагедия – отец, выполняя тренировочный полет ночью в сложных метеоусловиях, разбился из-за отказа авиационной техники. После торжественных похорон, мать забрала несовершеннолетнего сына и уехала в родной Краснодар. Аттестат зрелости Олег получал в одной из школ этого южного города.

* * *

– «Кречет-2», ты давай там не молчи. Говори что-нибудь.

– Да не беспокойся. Пока все нормально. Продвигаюсь вдоль борта к люку. Сейчас как раз мимо тебя прохожу. Вот слушай…

Раздался слабый удар по корпусу корабля.

По настоятельному совету ЦУПа командир остался внутри «Мира» и следил за ситуацией с рабочего места у мониторов интегрированного пульта. Инженер, прихватив с собой телевизионную камеру, пару фонарей, инструмент и ремонтный комплект, вышел в открытый космос.

Услышав шорохи и удар по левому борту, Басаргин повернул голову. Напарник и в самом деле в эту минуту продвигался по внешней обшивке спускаемого аппарата.

– Тяжело?