Неожиданно слева к нему придвинулся Филин. Заглянув в раскрытый блокнот, он увидел неплохо выполненный рисунок космического корабля с надписью на борту «Мир-экспресс». Кашлянув в кулак, ветеран прошептал:

– Игорь, вспомни свою молодость. Ты ведь тоже, не имея опыта полетов, на целых полгода отправился на станцию «Мир»…

Старик Филин был прав. Умел ветеран убеждать, умел.

Припомнив свой первый полет, Воробьев невольно улыбнулся. Дебют тогда действительно вышел славным. Жизнь в стране стремительно катилась под откос, а он в составе экипажа торчал на орбите: ставил рекорды по продолжительности полета, принимал участие в уникальных экспериментах, встречал и провожал другие экипажи… Да, тот полет, как и вся работа на станции «Мир» стали в его жизни самыми эпохальными, значимыми событиями. Несомненно, это тоже сыграло некую роль в переименовании корабля «Марс-экспресс», когда Басаргин предложил свой вариант названия.

Стерев с лица улыбку, глава Роскосмоса медленно поднял руку.

– А-а… вы за кого, Игорь Александрович? – робко поинтересовался кто-то из присутствующих.

– За Басаргина. За экипаж полковника Басаргина.

* * *

За двое суток до старта полностью подготовленного к миссии экипажа, с геостационарной орбиты вернулись космонавты, занимавшиеся ремонтом бывшего «Марса». Бывшего, так как с легкой руки Олега Басаргина он стал называться «Мир-экспресс».

Космонавты-ремонтники неплохо потрудились на орбите. В общей сложности они приняли два грузовых корабля с полезной нагрузкой около двух с половиной тонн. Оба раза они занимались перестыковками, затем перемещали грузы и снова перестыковывали свой «Союз». После занимались ремонтом, реанимацией или заменой оборудования…

За несколько часов до окончания работ и возвращения на Землю в топливной системе «Мира» произошло короткое замыкание и едва не случился пожар. Трагедию предотвратила сработавшая защита и реакция командира, успевшего полностью обесточить систему. Для ее восстановления пришлось задержаться на орбите на сутки.

Слава Богу, все обошлось: неполадку устранили, произвели кратковременную консервацию «Мира», отстыковались и благополучно вернулись домой.

И вот настал день главного старта, когда специально подготов-ленный «Союз» должен был доставить экипаж Басаргина к кораблю «Мир-экспресс».

* * *

Ранним утром к стартовому комплексу, именуемому в здешней среде «столом», медленно ехал специальный автобус с затонированными стеклами окон. В салоне помимо сопровождающих специалистов находились два экипажа космонавтов: основной – Басаргин с Матюшиным и дублирующий – Шатунов с Евсеевым.

На востоке из-за горизонта едва выглянуло солнце, осветив первыми лучами безоблачное небо. Над стартом возвышалась готовая к пуску ракета, на фоне которой подъехавший автобус казался игрушечным.

Народу у «стола» собралось не много. Это в былые времена, когда в полет провожали космонавтов из числа первой сотни, партработники устраивали здесь десятиминутный митинг с обязательной напутственной речью Главного конструктора. Теперь же все выглядело буднично и просто: полтора десятка специалистов встречают экипаж, провожают до лифта, машут на прощание и расходятся по специальным постам и укрытиям.

«Кажется, в большой лотерее под названием «Жизнь» я вытянул счастливый билет, – размышлял Басаргин, устраиваясь в командирском ложементе. – Намеревался прощаться с армией, искать место в авиакомпании, переучиваться, летать на гражданском лайнере… А оно вон как все повернулось. Правильно говорил мой отец: никогда не строй планов далее ближайшей пятницы – судьба все равно все перечеркнет и сделает по-своему».

Мягко захлопнулся люк, прошелестели замковые механизмы.

Слева появилась ладонь бортинженера в перчатке. Олег хлопнул по ней и слегка развернулся, насколько позволяли привязные ремни.

Матюшин широко улыбался сквозь выпуклое стекло шлема. Улыбнулся в ответ и Олег. Несмотря на ответственность и напряжение, настроение у обоих и впрямь было хорошее.

– Ну что, Миша, готов? – спросил командир.

– Готов, Олег Станиславович.

Волнуясь, Матюшин называл Басаргина по имени и отчеству. Правда, благодаря приличной выдержке происходило это крайне редко.

– «Заря», «Кречеты» к старту готовы.

– Понял вас. Начинаем отсчет…

«Так… надо успокоится. Врачи получают полную информацию о нашем состоянии. А пульс и давление у меня от волнения зашкаливают, – думал Басаргин, глядя на мониторы пульта управления. – Надо отвлечься… К примеру, представить происходящее снаружи. Что там сейчас происходит?.. Вырывающаяся топливная смесь из сопел первой ступени воспламенилась. Струи раскаленных газов быстро обретают ровную форму. Офицер управления диктует в микрофон: «Предварительная… Промежуточная… Главная…» Значение тяги возрастает до максимального, и поступает главная команда: «Подъем!» «Тюльпан» из удерживающих ракету ферм раскрывается. Датчики фиксируют отрыв от стартового стола…»

Словно в подтверждение мыслей Олега по кораблю прошла волна вибрации. Корабль вздрогнул и плавно начал разгон; тела двух космонавтов вжало в ложементы.

Ускоряясь, ракета уходила в бездонную синеву утреннего неба. Рев двигателей усиливался, и сквозь них донесся далекий голос руководителя:

– Удачи, «Кречеты»!

* * *

Первые пару минут полета Басаргин боялся пошевелить конечностями – слишком уж значительной была перегрузка. Плюс все то же волнение. Он налетал на различных типах несколько тысяч часов, но подобное состояние, похожее на запредельную эйфорию, испытывал впервые. А потому лишь слегка двигал головой, посматривая то на центральный монитор, то пытаясь заглянуть в иллюминатор…

На исходе второй минуты полета отделились двигатели первой ступени – это стало понятно по толчку и легкой тряске, после которых сработала световая и звуковая сигнализации.

Одновременно с отделением отработавших двигателей включилась в работу вторая ступень. Израсходовав в положенный промежуток времени свой запас топлива, она выключилась и отделилась. А еще через несколько секунд Олег почувствовал, как тело стало терять вес.

«Невесомость. Значит мы достигли промежуточной эллиптической орбиты, – проверил он левой рукой привязные ремни. – Наконец-то настоящая невесомость, а не кратковременная иллюзия на тренировочном Ил-76…»

Состояние невесомости должно было продлиться довольно долго – до достижения кораблем расчетной точки, в которой включится его собственный двигатель.

– «Беркуты», как самочувствие? – поинтересовалась Земля.

– «Заря», мы на промежуточной орбите. Отделение ступеней прошло штатно, все системы работают нормально, – доложил Басаргин. И, посмотрев на инженера, добавил: – Самочувствие экипажа в норме.

– Поняли вас…