«Если бы мама была жива, знаю, что бы она подумала обо всем этом, – сказала себе Лилиан. – Мама была умница. Отцу страшно не везло. Имя у него было впечатляющее, Прескотт Стюарт. Думаю, назвав его так, бабушка думала, что он сможет создать что-нибудь свое».

Отцу Лилиан было всего двадцать один год, а маме только что исполнилось восемнадцать, когда они сбежали. Маме отчаянно хотелось выбраться из дома – ее отец безнадежно спивался, издеваясь над ней и мамой как физически, так и морально.

«Получилось так, что мать прыгнула из огня да в полымя, – подумала Лилиан. – Папа был безвольный игрок. У них за душой не было ни гроша, но мама терпела его, пока мне не исполнилось восемнадцать, потому что она боялась, что он отнимет меня у нее через суд. Знаю, если бы она была здесь, то твердо заявила бы, что рукопись принадлежит Библиотеке Ватикана. Ее взбесила бы одна только мысль оставить ее себе. Похоже, во мне гораздо больше папиного, чем я думала.

Это просто сумасшествие, – думала она дальше. – Главная причина, по которой Джонатан не развелся с Кэтлин, в том, что Мария больше никогда не заговорила бы с ним. Мама перестала бы со мной разговаривать, если бы знала, что я способна на такое. Но, к сожалению, мне не надо беспокоиться о том, что она подумает. Как же мне ее не хватает!»

Боль от воспоминания того полдня, когда Джонатан позвонил и сказал, что придет поговорить, снова заныла в ней.

– Лили, трудно об этом говорить, но я не смогу больше видеться с тобой.

«Голос у него был такой, словно он плачет, но тон решительный, – со злостью подумала Лилиан. – Он так сильно меня любил, что бросил, а потом его застрелили, несмотря на все благородные намерения восстановить отношения с Марией и посвятить себя заботе о Кэтлин.

У них с Кэтлин было сорок лет совместного счастья, пока она не заболела. Разве этого ей не достаточно? Последние несколько лет она часто даже не понимала, кто он такой. Чего добивался Джонатан? Почему он не понимал, что должен мне что-то? В конечном итоге у них с Марией все наладилось бы – она же знала, насколько плоха была ее мать и через что приходилось пройти ее отцу. Даже она должна была честно признать, что не имела с этим дела ежеминутно, день изо дня, в отличие от Джонатана».

Начались шестичасовые новости, и главной была история смерти профессора Лайонса. Вокруг здания суда собралась толпа журналистов. Репортер Си-би-эс сообщал:

– Я стою на ступенях здания суда Берген Каунти и Хакенсэк, Нью-Джерси. Как вы можете видеть на записи, сделанной всего около часа назад, семидесятилетняя Кэтлин Лайонс в сопровождении известного адвоката Ллойда Скотта и ее дочери Марии Лайонс прошла в здание суда, а далее – на второй этаж, где поступит в распоряжение прокурора округа Берген. После почти недельного расследования ей предъявлено обвинение в убийстве ее мужа Джонатана Лайонса, который был найден мертвым в собственном доме в Мауа на прошлой неделе. Сообщается, что Кэтлин Лайонс, которая, насколько известно из достоверных источников, страдает тяжелой формой болезни Альцгеймера, была найдена спрятавшейся в шкафу, держащей в руках пистолет, из которого и убила мужа…

На экране появилась Кэтлин, медленно идущая в здание суда, сопровождаемая своим адвокатом и дочерью, поддерживающими ее под руки с обеих сторон.

«И снова сиделки Рори нет рядом, – подумала Лилиан. – Мне она никогда не нравилась. Вечно, когда она глядела на меня, у нее на лице было это выражение: «Я знаю твой секрет». Клянусь, она источник всех проблем. Джонатан говорил, что спрятал наши фотографии в муляже книги у себя в кабинете. Как Кэтлин вообще смогла найти ту книгу среди всех остальных? Догадываюсь, что произошло. Добрая старая Рори совала повсюду свой нос и когда нашла фотографии, то позаботилась, чтобы Кэтлин их увидела. Она просто родилась, чтобы создавать проблемы».

Когда сюжет закончился, репортер просто отметил, что Ллойд Скотт и Мария Лайонс теперь покидают здание суда.

«Мария выглядит несчастной, – подумала Лилиан. – Ну что же, в этом мы солидарны».

В лицо Марии уставились микрофоны; Ллойд Скотт, защищая ее, оттолкнул их.

– Хочу сказать всего несколько слов, – коротко произнес он. – Кэтлин Лайонс предстанет в суде перед судьей Кеннетом Брауном в девять часов завтра утром и заявит о своей невиновности.

Обняв за плечи Марию, Ллойд поспешил увести ее со ступенек в ожидавшую их машину.

«Хотелось бы стать мухой на капоте этой машины, – подумала Лилиан. – Что Мария собирается делать теперь? Плакать? Кричать? Что-то подобное чувствовала я, когда Джонатан так благородно решил, что я лишняя. Я чувствовала себя попрошайкой, плачущей навзрыд: «Как же так? Как же я? Как же я теперь?»

Она подумала о рукописи, спрятанной в банковской ячейке всего в нескольких кварталах от дома. Были те, кто отчаянно желал ею владеть.

«Сколько они заплатят, – размышляла она, – если устроить нечто вроде тихого аукциона?»

Когда три недели назад Джонатан показал ей рукопись, она увидела в его лице благоговение и почтение. Потом он спросил, есть ли у нее банковская ячейка, где бы она могла хранить ее, пока он не распорядится, чтобы вернуть манускрипт в Ватикан.

– Лили, это самое простое письмо из всех писем. Христос знал, что должно произойти. Он знал, что Иосиф Аримафейский будет просить выдать ему Его тело после распятия. Он благодарит Иосифа за все добро, которое он Ему дал за всю Его жизнь. Конечно, в Ватикане захотят, чтобы экспертизу провели их собственные специалисты. Я хочу с ними увидеться, передать им письмо лично в руки, обсудить, почему я так уверен в том, что это действительно исторический документ.

«Когда Джонатан был здесь в последний раз, он хотел, чтобы я встретилась с ним в моем банке на следующее утро и передала ему рукопись. Я тянула время, – подумала Лилиан, – хотела дать ему понять, как сильно он будет по мне скучать. Я сказала, что передам рукопись только через неделю, если его отношение не изменится. А потом его убили».

Начались деловые новости. Она выключила телевизор, взглянув на предоплаченный мобильный телефон, который дал ей Джонатан. Телефон лежал на кофейном столике. «Я использую все минуты, а потом куплю еще. Позвоню ему на его собственный предоплаченный мобильник. Все, чтобы доказать, что я не существовала. А теперь у меня их три».

Первый предоплаченный телефон дал ей один из претендентов на рукопись.

– Мы же не хотим оставлять следов, – предупредил ее он. – Копы должны будут искать эту рукопись. Знай, они подозревают, что письмо у тебя. Слишком много телефонных звонков между нами привлекут их внимание.

Телефон казался невыносимо холодным всякий раз, когда Лилиан прикасалась к нему.

Профессор Ричард Каллахан часто ужинал со своими родителями в воскресные вечера у них дома на Парк-авеню, где он вырос. Оба были кардиологами, занимались совместной практикой, и часто их имена появлялись в списках «Лучший доктор».