– Мария, они приведут маму в камеру рядом с залом суда за несколько минут до выхода судьи, – сказал Ллойд. – Я войду и буду говорить с ней, когда ее приведут. Офицер сообщит мне. Когда я это сделаю, ты просто жди в первом ряду. И еще, Мария, очень важно ничего не говорить прессе, как бы тебе этого ни хотелось.

У девушки пересохло во рту. Она думала надеть черно-белый жакет, который был на ней в день похорон, но зачем-то выбрала светло-голубой льняной брючный костюм. Мария намотала себе на руку длинную ручку синей сумочки, которая лежала у нее на коленях. Неуместная мысль пришла ей в голову: «Этот костюм был на мне две недели назад, когда мы с папой обедали в Нью-Йорке. Он тогда сказал, что голубой идет мне больше всего».

– Не беспокойся, Ллойд. Я ничего не скажу, – наконец произнесла она.

– Отлично. Двери открыты, пошли.

Еще через полчаса зал суда начал заполняться репортерами и камерами. В десять минут десятого полицейский подошел к Ллойду и сказал:

– Мистер Скотт, ваш клиент в камере.

Тот кивнул и встал:

– Мария, когда я снова выйду, твою маму как раз введут. – Он похлопал ее по плечу. – С ней все будет в порядке.

Мария кивнула и стала смотреть перед собой, зная, что ее фотографируют. Она следила, как прокурор с папкой под мышкой занял свое место за столом, ближним к скамье присяжных. Теперь, когда Мария была здесь, реальность того, что могло произойти, ужаснула ее. «Допустим, по какому-то странному решению маму будут судить и судья признает ее виновной, – думала она. – Я этого не вынесу. Я просто этого не вынесу».

Ллойд вышел из боковой двери и направился к своему столу. В этот момент судебный пристав объявил: «Всем встать!» – и в зал вошел судья. Он повернулся к судебным приставам и сказал:

– Пожалуйста, приведите подзащитную.

«Подзащитная, – подумала Мария. – Кэтлин Лайонс, подзащитная преступница, чья единственная «вина» в том, что она потеряла рассудок».

Снова открылась дверь, в которую вышел Ллойд. Две дамы в форме по обе стороны от Кэтлин провели ее к тому месту, где сидел Скотт. У Кэтлин были растрепаны волосы, и одета она была в оранжевый комбинезон с черными буквами на спине: ТОБ – тюрьма округа Берген. Кэтлин огляделась, остановила взгляд на Марии, и лицо ее искривилось от рыданий. Мария с ужасом увидела на ней наручники. Ллойд ее об этом не предупредил.

Судья начал:

– Слушается дело Кэтлин Лайонс номер двадцать-одиннадцать, дробь ноль-ноль-ноль, дробь ноль-два-тридцать три. Стороны обвинения и защиты, представьтесь, пожалуйста.

– Ваша честь, со стороны обвинения выступает помощник прокурора Питер Джоунс.

– Ваша честь, со стороны защиты Кэтлин Лайонс выступает Ллойд Скотт. Должен сказать, что моя подзащитная миссис Лайонс присутствует в суде.

– Миссис Лайонс, – обратился судья, – вы впервые обвиняетесь и предстаете перед судом. Прокурор ознакомится с вашими заявлениями, и тогда ваш адвокат выступит в вашу защиту от вашего имени. Затем я рассмотрю условия освобождения под залог.

Кэтлин, вероятно, поняла, что судья обращается к ней, посмотрела на него, но потом снова отвернулась к Марии:

– Хочу домой, – произнесла она. – Хочу домой.

С болью в сердце Мария слушала, как прокурор зачитывал вслух обвинение в убийстве и незаконном владении огнестрельным оружием, а потом прозвучало решительное заявление Ллойда: невиновна.

Судья Браун отметил, что должен выслушать адвоката относительно залога.

– Прокурор Джоунс, в связи с тем, что миссис Лайонс была арестована вчера вечером, сумма залога еще не определена. Готов выслушать ваши рекомендации, а затем слово будет предоставлено мистеру Скотту.

Мария слушала, как прокурор настаивал на сложности дела и, соответственно, требовал пятьсот тысяч долларов залога. Он также настаивал на стационарном психиатрическом обследовании перед освобождением под залог, чтобы судья имел возможность «защитить общественность».

«Защитить общественность от моей мамы? – У Марии внутри все закипело от негодования. – Это ее надо защитить, а не наоборот».

Настала очередь Ллойда Скотта.

– Ваша честь, моей подзащитной семьдесят лет, и здоровье у нее крайне слабое. Она страдает тяжелой формой старческого слабоумия. Залог в пятьсот тысяч долларов чрезвычайно велик и вовсе не обязателен в данном случае. Она проживает в Мауа тридцать лет и никак не способна уйти от правосудия. Мы гарантируем суду круглосуточное наблюдение за миссис Лайонс и уход за ней в ее собственном доме. Мы просим вашу честь освободить ее под залог сегодня и назначить следующее заседание суда через неделю, после завершения психиатрической экспертизы. Должен отметить, что я уже договорился с поручителем о внесении залоговой суммы в том объеме, какой ваша честь назначит сегодня.

Мария заметила, что молится: «Пожалуйста, Господи, помоги судье понять. Пусть он разрешит ей вернуться домой вместе со мной».

Судья наклонился вперед:

– Залог вносится с тем, чтобы гарантировать появление подсудимой в суде, а условия залога определяются для того, чтобы защитить общественность. Эта женщина обвиняется в убийстве. Она совершенно не признает своей вины, но я делаю заключение, что при данных обстоятельствах первостепенно важно проведение психиатрической экспертизы в специализированной клинике. И когда у меня будет детальный отчет, я смогу принять решение относительно суммы залога и соответствующих условий залога. Она будет помещена в медицинский центр «Берген парк» для стационарного обследования. Следующее слушание я назначаю на ближайшую пятницу в девять часов. Она не может быть отпущена под залог до следующего слушания дела. Это решение суда.

Потрясенная, Мария наблюдала, как судебные приставы отвели Кэтлин обратно в камеру. Ллойд последовал за ними. Приставы также вывели из зала всех фотографов, допущенных до съемки. Через пару минут девушка осталась в зале суда одна.

Когда через десять минут Ллойд вернулся, она спросила:

– Можно мне с ней повидаться?

– Мария, я сильно сожалею, но нет, нельзя. Она в камере. Свидания запрещены.

– Как она? Скажи мне правду.

– Не стану обманывать, она сильно напугана. Хочет обратно свой шарф. Зачем она повязывает его на лицо?

Мария уставилась на него:

– Она делает это постоянно после убийства папы. Ллойд, послушай меня. Предположим, она слышала выстрел и выбежала на лестницу. Предположим, она видела кого-то, прикрывающего лицо. Возможно, это застряло у нее в голове.

– Мария, успокойся. Я действительно думаю, что ее выпустят в пятницу. Может быть, тогда мы сможем что-нибудь от нее узнать.

– Ллойд, неужели ты не понимаешь? Если в доме был кто-то с повязкой на лице, то либо у этого человека был ключ, либо дверь была оставлена незапертой. В доме фиксированный замок, и мама никак не могла открыть его изнутри, если только она тогда не была снаружи. Мы знаем от полицейских, что признаков взлома не было. Отчасти именно поэтому они подозревают маму. Бетти, наша домработница, сказала мне, что в тот вечер ушла около половины восьмого, после того, как родители поужинали и она убралась на кухне. Бетти работает у нас более двадцати лет. Я ей полностью доверяю. Рори работает у нас два года. Она сидела с мамой во время обеда, а потом уложила в постель. Предыдущую ночь мама плохо спала и была возбуждена и утомлена. Рори сказала, что заснула мама сразу же, и клялась, что проверила замок на входной двери, как делает это всегда, а потом ушла, всего через несколько минут после Бетти.