рукава, перчатки на ладонях, высокая прическа из полуседых волос. Неседые пряди имеют русый оттенок. Взгляд тяжелый, властный, на меня смотрит с явным интересом. Идеальная осанка. На лице уже видны морщины, но думаю, она старше, чем выглядит. И кажется, не может определиться, нравлюсь я ей или нет.

Давид согнулся перед ней в глубоком поклоне.

— Хочу вам представить, — обратился он ко мне, — герцогиня Изовэль Герт-Альская.

Так она бабушка Тэлмана, мама прошлой королевы. Я изобразила глубокий реверанс.

— Рада знакомству с вами, — улыбнулась.

— Также спешу вам представить принца и принцессу, — указал Давид на подошедших двойняшек, которые уже вовсю меня разглядывали и, судя по выражению лиц, узнали.

Но меня удивил тот факт, что Давид спокойно указал титулы при слугах. Видимо, тут весь персоналочень тщательно отобран и перепроверен.

— Принц Томмианс Ренст-Леониский и принцесса Эльмира Ренст-Леониская.

Принц все-таки сделал поклон, и принцесса с опозданием, но присела в глубоком реверансе.

Я постаралась не встречаться с ними взглядом, было очень неловко.

— Как добрались? — поинтересовалась мадам Изовэль.

— Благодарю, очень хорошо.

— Пойдемте, я покажу вам ваши покои, а слуги отнесут ваши вещи. Роза, ваша семья также у нас в поместье, вы не против, чтобы я обращалась к вам по имени?

— Вовсе нет, — вновь улыбнулась.

Глава 3

Покои мне достались просторные, на втором этаже в правом крыле, и смежные с комнатой… конечно же, короля. В спешке лишь обратила внимание, что помещения светлые и в приемлемых оттенках. Думала только о своей семье и о том, что хочу увидеть их как можно быстрее.

— Располагайтесь, — улыбнулась скованно мадам, после чего оставила меня. Я даже не успела спросить у нее, где сейчас мои близкие. Быстро сняла накидку дорожного костюма, которая была под шубой. После чего вышла из спальни, огляделась в поиске кого-нибудь. Ко мне навстречу шла служанка с полотенцами в руках.

— Подскажи, где покои герцога или герцогини Иливинских?

Увидев меня, служанка быстро сделала реверанс.

— В левом крыле, Ваша Светлость, здесь же, на втором этаже, — после чего поспешно убежала.

Уже пошла в нужном направлении, но меня поймали сзади сильные руки.

— Моя королева, ты нетерпелива, — сказал на ухо Тэлман, — я только собирался к тебе, чтобы провести.

— Я свою семью не видела… вообще-то, всех по-разному, но очень давно, — пояснила свою поспешность.

— Знаю, — мягко ответил, — но может, позволишь все-таки мне тебя проводить?

Я кивнула. Тэлман поцеловал меня в щеку, а после отпустил.

— А ты, в каком облике меня целуешь? Приехал, как гвардеец, живешь как…

— Внутренней прислуги у нас здесь немного. На этом этаже, вообще, запрещено лишний раз ходить. Но они знают, кто я, поэтому спокойно могу тебя целовать. Слуги видят то же, что и ты в начале знакомства. На улице сразу менять облик рискованно было, сама понимаешь — приезжие, уличная прислуга и мало ли кто-то посторонний мог оказаться около поместья, поэтому зашел гвардейцем.

Я поняла, о чем речь, поэтому задумчиво кивнула.

— Темный силуэт? — лишь уточнила.

— Верно, но я уже могу показаться людям. Хотя все еще под сомнением… но планирую на твою коронацию. Это будет более грамотно, к тому же повод хороший, и лишний бал не придется устраивать.

Больше он ничего не сказал, заметив мою нервозность. Провел до нужных покоев. Я уставилась на дверь из светлого дерева. Даже не верится — открою, а там отец и мама…

Тэлман погладил меня по ладони. Я улыбнулась, после чего схватилась за ручку и резко открыла дверь.

Отец хмурый сидел в кресле, а мама, видимо, ходила из стороны в сторону, так как остановилась буквально на полушаге. В светлом шелковом платье струящемся к полу, с высокой прической — могу точно сказать, что старается для отца. Ведь после того как он пропал, она из-за горя скромно одевалась, старалась, вообще, лишний раз в свет не выходить. А тут такая свежая, красивая и даже помолодевшая.

Отец, уже не такой худой как в тоннеле, но все еще бледный. И этот шрам у глаза… видимо, уже не пройдет. На нем простая рубаха и коричневые брюки.

Увидев меня, он подскочил. На моих глазах навернулись слезы, я заплакала и кинулась на шею отцу, который с силой прижал меня к себе.

Даже не верится, что он тут. Что жив, и с ним все хорошо.

— Папа, — уткнулась ему в грудь, — как я рада.

— Дорогая моя Розочка, — гладил меня по голове отец, тоже не в силах сдержать слез, и прижимал меня к своей груди.

После я обняла маму, которую тоже не видела почти полгода, когда она думала, что я пропала. Мама, плача, тоже с силой обняла меня, как отец пару минут назад. А после заглянула в глаза, словно убеждаясь, что со мной все хорошо, и я рядом. Жаль, я не видела их встречи с отцом после его возвращения.

— Роза, ты просто невыносима, — принялась причитать мама, а после всхлипнула. — Хоть бы весточку мне переслала, что жива. Хорошо хоть вернулась… Как же я рада тебя видеть, моя родная девочка!

— Я боялась, ведь если бы граф…

Отец погладил меня по спине и пригласил сесть, стараясь утешить и в тоже время перевести тему. Мне показалось, или он бросил на маму нехороший взгляд? Но проверить свои мысли не успела.

— Ну, я хочу подробностей, — поймал папа мою ладонь. — Где ты была?

— В Заходящем Солнце, — улыбнулась виновато.

— Насколько мне известно, ты туда поехала не так давно, решила сбежать от своего жениха, — прищурил он лукаво глаза.

Я вспыхнула.

— Отец! — тут же запротестовала и шепотом добавила: — У меня не было выбора.

Говорить о том, что сбежала из-за беременности, мне стыдно пока, но как и полагается, отец был не намерен сдаваться так просто:

— А сказать, из-за чего именно, не хочешь? — спросил он тут же.

— Нет, — мрачно отозвалась.

— Роза, — позвал вновь папа, я глянула в родные синие глаза, только мой взгляд поменялся на невинный — я очень примерная и, вообще, не виновата.

— Да, отец, — получилось так, что глава нашего семейства сел в кресло — видно, что еще он слаб после длительного заточения — а я переместилась перед ним на колени. Юбки платья красиво разложились по полу. Ладони мои он держал в своих. Раньше мы тоже так часто общались.

— Может, все-таки пояснишь? — попросил он, взирая на меня сверху. — Мы же переживаем.

— Прости, — на выдохе сказала, опустив стыдливо глаза, — я пока не готова…

— Роза. О, Всевышний! — сказала мама, в волнении оглядывая меня. —