Яра формулировки не скрашивала, так и говорила, как Ониксим. Сначала я их всех очень боялась, особенно Серого, но чем больше узнавала уклад стаи и ее волков, тем все сильнее прикипала нутром к этой сплоченной и необычной семье.

И за то, что кто-то решил принести зло в наш дом, я сама была готова рвать на куски.

Перед Тверью в Волочке мы сделали остановку. Я вышла из машины размять ноги и принести воды для Ральфа. Ониксим снова с кем-то разговаривал по телефону, а Даромир ухаживал за Ладой и Ярославой. Помогал им достать пакеты со снедью и термосы. В целях безопасности старшие волки отказались от перекусов в местных кафе, поэтому в дорогу нам загрузили огромные пакеты с едой. Я быстро сбегала за бутылкой к девочкам и вернулась в салон машины. Ральф сразу же притянул меня к себе и крепко обнял, уткнулся в изгиб шеи, медленно вдыхая запах моей кожи. От его горячего дыхания по телу пробегали искорки удовольствия. И спокойствия. Мы сидели с ним в тишине автомобильного салона, а будто общались без слов, через прикосновения, тепло наших тел.

— Дашша, — шепнул он мне на ушко, — ты не расстроилась, что мы не заехали в Новгород?

— Нет. Я бы не смогла все объяснить дедушке сейчас, а он бы понял, что я совсем не в порядке. Так что, хорошо, что он ничего не знает. — Я обняла Ральфа за шею и потерлась носом о ложбинку между ключиц. Мне не хотелось его отпускать. Не хотелось пропускать между нашими телами холодный воздух. Ральф согревал меня по особому: стуком мощного сердца, лаской кончиков пальцев, губами. Я никогда не знала такой интимности. Просто не представляла, а теперь не смогу без этого прожить и дня.

Мои ресницы дрогнули, и я взглянула на Ральфа. Тот следил за мной, но желтый блеск Зверя то и дело проступал.

— Мне придется все скрывать от дедушки?

— Нет, на Совете архимаг все пояснит. Обычно маг стаи накладывает на родню вошедшего человека обет безмолвия. Он не всегда эффективен, но многим хватает ума молчать. А кто не молчит...

Ральф недоговорил, но мне и пояснить дважды было не нужно: стая всегда охраняла свой мир и свой дом. А дедушка никогда не будет болтать. Но все равно... было страшно участвовать в Совете, где соберутся многие стаи. Войдя туда, обратной дороги уже никогда не будет. Хотя какая уж тут «обратная» дорога с моими паранормальными способностями. Я человека схлопнула, сложила как конструктор. Нет, другого мага. Я уже давно перестала быть обычной Дашей.

— Я все понимаю, Ральф. И буду следовать вашим правилам. И поддерживать тебя, какой бы ношей это ни оказалось.

— Ты — мой дар, Дашша. Я заплачу за тебя любую цену, — прошептал он. Когда я услышала его слова любви впервые, то сильно испугалась. Ну не любят так. Разучились. Но с каждым днем стала все больше понимать, чувствовать и сама дарить чувства. Любят, еще любят, и нет никакой разницы кто: человек или оборотень, главное, чтобы внутри страха не было отдать свой огонь любимому, согреть его, сплестись душами. Конечно, без доверия никуда, но как только я открыла свое сердце Ральфу, то сразу поняла — он не предаст и не уйдет. Такова его суть. Как и моя.

— И ты мой дар, — улыбнулась я и чмокнула Ральфа в кончик носа. — Мы со всем справимся.

Дверь водителя хлопнула, и в машину заглянул Ониксим.

— Намиловались? — спросил он с хитрой улыбкой. — Или мне еще погулять?

Я хотела сказать, что не нужно. Все-таки не лето, и погода была уже прохладная и ветреная, но Ральф прищурился в ответ и четко произнес:

— Погуляй.

Я видела, как они стреляют друг в друга молнии, и засмеялась, а потом решила прекратить молчаливую перепалку.

— Мы уже наобнимались. Спасибо, Ониксим.

— Не за что, Дарья. Около Твери я тебя пересажу к Ярославе, поэтому за ручки держаться разрешаю, а вот целоваться нет.

— Почему? — обиженно спросил Ральф — не дали ему друга из машины вытурить.

Ониксим пристегнулся и посигналил другим машинам, чтобы готовились к выезду, а потом положил руку на пассажирское сиденье, повернулся к нам и оскалился:

— Потому что я вредный старый волк. У меня Пара в соседней машине. И я тоже хочу обжиматься на заднем сиденье, но приходится вести чью-то мохнатую задницу на Совет. Так что моя машина — мои правила.

— Я тебе припомню, Черный, — процедил Ральф, а я еще больше расхохоталась. До слез. Как дети.

— Я все возмещу, не обижайся, — погладила я руку Ральфа, и сразу же была зацелована. Над нами рычал Ониксим. Что-то про вторую молодость у престарелого вожака. А я просто тонула в этой нежности и наслаждалась каждой нашей секундой вместе.

Дарья

Совет собрали в Путевом дворце. Еще со времен графа Ольденбурсгкого там была создана специальная комната для совещаний, а место выбрали не случайно — в те времена было всего две стаи — Красная и Петровская, в которую входил и сам граф, а добираться было сподручнее в городок между Москвой и Санкт-Петербургом. Была еще Таежная стая, но та не участвовала в Совете, да и старалась не иметь никаких дел с «городскими». Собственно, и сейчас Таежные так и остались обособленными, и именно из их стаи, в основном, выходили Дикие — каратели и волков, и магов.

Я так устала от всего, что стала спокойнее удава. А смысл себя накручивать? Ральф тоже излучал уверенность, но руку мою не отпускал, иногда целуя пальцы. Я ласково улыбалась ему, но для себя решила, что любой телесный контакт будет после Совета, когда все плохое останется позади. Мы уже свой лимит по нарушениям явно перешагнули не один раз.

В зал нас завели порознь. От увиденного я замерла испуганным кроликом — двенадцать мужчин в черных одеждах сидели, как на старой картине Да Винчи «Тайное вечере». Ральфа поставили на колени в центре зала, подложив под ноги черную подушку и надев наручники из черненого серебра. Мужчины тихо переговаривались, но как только встал самый старый из них, что сидел по центру, все разом умолкли.

— Сегодня мы собрались, чтобы вынести решение по нескольким нарушениям, братья. Обвиняемый Ральф Шнелль, по-волчьему Быстрый. И... — старик выдержал паузу, дожидаясь, когда двое сильных мужчин подойдут к одному из сидящих за столом. — И Митрофан Кузнецов, по-волчьему Кузнец.

Двое оборотней проворно схватили удивленного Митрофана и быстро его скрутили, не давая возможности высвободиться. Надели такие же наручники и поставили на колени рядом с Ральфом.

— Что за произвол, братья? В чем я провинился?

Я рассматривала этого оборотня и дивилась наглости: он ведь даже в лице не переменился, когда в зал привели живого Ральфа, а не посланника от стаи. Ониксим не забыл послать весточку, что «все в порядке» с номера Ивана, и этот урод уже потирал ручки, предвкушая раздел некогда сильной стаи. Власть и сила никого не облагораживают и гниль не истребляют, а наоборот, как в сыром и темном месте, растят новые споры.