Рита уже начала подниматься со стула, когда обратила внимание на раскрытую книгу, лежащую на столе. Правая страница была вся в темных пятнах. Левая страница тоже была испачкана кровью, но Рите вдруг показалось, что это не просто засохшая кровь, а…

ЦИФРЫ?

Рита снова опустилась на стул и с удивлением посмотрела на страницу, все еще надеясь, что ей это просто померещилось и никаких кровавых цифр на бумаге нет. Но они были.

08115036

Рита несколько секунд глядела на них ошарашенным взглядом, потом подняла к лицу правую руку и посмотрела на пальцы. Указательный палец был испачкан кровью. Рита опустила руку и перевела взгляд на цифры. Получалось, что она сама намалевала их пальцем, пока была в отключке. Но как?! И что они означали?

С минуту Рита сидела, уставившись на кровавые цифры и размышляя, пока не поняла, что вспомнить ничего не получится, и не почувствовала, что от усилий у нее снова начинает болеть голова.

Рита приказала себе забыть о странном наваждении. В конце концов, мало ли чего человек не сделает, будучи не в себе. Вон Колька однажды по пьяной лавочке выбил ей коренной зуб, а утром ничего не помнил. И даже после того, как Рита показала ему пустую лунку в кровоточащей десне, он все равно ей не поверил.

Стараясь не разбудить детей, Рита закрыла книгу, встала из-за стола и вышла из комнаты. Через десять минут, умытая, с почищенными зубами, она стояла на кухне, набирая из крана воду в чайник. На кухню вошел Виктор. Зевнул, прикрыв рот рукой и сказал:

– Привет, Рита!

– Утро доброе, – вежливо отозвалась она, бросив взгляд на мощную грудь Виктора и его наметившийся животик.

Он запахнул халат.

– Прости. Кстати, а ты чего вскочила в такую рань?

– Так мне на работу, – ответила она. – А вы чего так рано?

– Я жаворонок, – сказал Виктор с улыбкой. – Рано ложусь, рано встаю.

– Так вы вроде не рано заснули… – сказала Рита и запнулась.

– Ну, да, – добродушно ответил Виктор. – Но встал все равно по привычке. Хочу приготовить блинчики. Тебе сделать?

– Нет, я уже бегу.

Рита повернулась к двери, но вдруг остановилась, посмотрела на него и сбивчиво проговорила:

– Виктор, а вы… – Она осеклась.

– Что? – спросил он.

– Вы можете сказать мне про какой-нибудь музей? Такой, чтоб там было картинок побольше. Ну, то есть, картин.

– В смысле – ты хочешь, чтобы я посоветовал тебе какой-нибудь музей?

Рита кивнула:

– Ага.

– Ну… – Виктор на секунду задумался. – Я бы начал с областного музея живописи. Там есть неплохие работы Ларионовой, Коровьева и Серебряковой. И даже одна картина Кандинского. Кстати, если хочешь, я могу сам тебя сводить.

– Что вы! Зачем так беспокоиться?

– Да какое же это беспокойство? Это удовольствие. Я там почти год не был, самое время сходить. Давай я как-нибудь за тобой заеду после работы, и мы сходим вместе? Продиктуй мне номер своего мобильника, и мы созвонимся.

– Так у меня нет.

– Мобильника?

Рита кивнула:

– Угу. Коля забрал. Муж. На долги.

– Гм… – Виктор задумчиво потер пальцами щеку – Ладно, эту проблему мы решим.

Он подошел к подоконнику, вынул из зарядного устройства свой мобильный телефон и протянул Рите:

– Держи. Это мой запасной, его номер никто не знает.

Рита смущенно посмотрела на протянутый мобильник.

– Как-то неудобно.

– Ерунда. – Виктор улыбнулся. – Потом отдашь. А потеряешь – тоже не беда, он почти ничего не стоит.

– Ладно. – Рита взяла телефон. – Спасибо.

– Я тебе позвоню на днях. На дисплее высветится мой номер. Последние две цифры – тридцать два.

– Тридцать два? – Рита невесело улыбнулась. – Прям как мне. Тридцать два года, то есть.

– Так тебе тридцать два?

– Да.

Поймав на себе внимательный взгляд, Рита вдруг остро почувствовала себя старой уродиной, окончательно смутилась и невольно поправила пальцами прядь.

– А что? – решилась она. – Я так старо выгляжу?

– Нормально выглядишь, – сказал Виктор. И добавил мягко: – На свой возраст.

* * *

Только дойдя до автобусной остановки, Рита вспомнила, что ушла из компании «Витановы», и что швабру ей держать в этот день (а бог даст – и в последующие) не придется. Озадаченно остановившись возле остановки, она несколько секунд прислушивалась к себе, пытаясь определить: рада она этому или нет? Скорее, больше рада, чем расстроена. Но что же тогда делать? Чем заняться дальше?

…Искать новую работу? Почему бы нет?! Пожалуй, нужно купить газету с объявлениями. Вон их сколько в газетном киоске – «Работа для вас», «Ищу работу», «Новая работа»! Сотни объявлений на все вкусы. Может, найдется что-нибудь и для Риты?

Она тряхнула головой, решив больше не париться по поводу увольнения, и уверенно зашагала к киоску. Остановившись у витрины, она попыталась найти взглядом газеты с объявлениями, но вдруг уставилась на глянцевую обложку журнала «Vogue».

– Ну что, выбрали что-нибудь? – спросила у нее старушка-продавщица.

– Да. То есть… Можно мне посмотреть вот этот? – Рита ткнула пальцем в стекло витрины.

– Вам «Вогу»? Про моду? – уточнила продавщица.

– Да.

Старушка взяла журнал и протянула Рите.

– Только не заляпай, если не будешь покупать, – сурово предупредила продавщица.

– Ладно.

Рита взяла журнал, открыла его. И стала листать, с жадным любопытством разглядывая блестящие фотографии и тексты под ними. Женщины на этих фотографиях были красивые, худые и строгие. Рита разглядывала их изящные, но не броские платья, их туфельки на высоких каблуках, их приталенные пиджаки, яркие губы, драматически подведенные глаза… Казалось, все это служило одной лишь цели – создать видимость хрупкости, нежности и уязвимости, чтобы у находящегося рядом мужчина возникло непреодолимое желание защитить женщину и покровительствовать ей.

Рита подумала, что это очень умный ход. Живя в мире мужчин, глупо соревноваться с ними в силе, гораздо проще использовать эту силу в своих целях. «Как мирный атом», – подумала Рита и улыбнулась своим мыслям.

Рита закрыла журнал и посмотрела на глянцевую яркую обложку. Там была изображена красивая темноволосая девушка с насмешливо прищуренными карими глазами и задорной улыбкой. Рите вдруг показалось, что эта девушка похожа на нее. Она скользнула взглядом по имени – Camilla Belle.

Рита опустила журнал и вдруг увидела свое отражение в стеклянной витрине. Увидела и изумилась тому, как безвкусно и неряшливо одета, каким невзрачным и неоформленным выглядит ее лицо – будто и не лицо вовсе, а лишь бледная заготовка для лица.