Таким образом родилось новой французское слово, и этот опыт поощрил меня во время следующих лекций в Германии, Италии, Испании и Португалии без малейшего колебания говорить «der stress», «lo stress», «el stress» и «o stress», доставив мне удовлетворение от обогащения всех этих (а впоследствии и многих других) языков по крайней мере одним словом».

Стресс. Но что же значит это слово? Каким наполнено содержанием? Что скрывается за «ширмой» стресса?

Адаптационный синдром, как-то обмолвился Селье, мог бы быть открыт и в средние века, если не раньше. И никакая сложная аппаратура для этого была бы не нужна. Даже особой изобретательности не требовалось.

Человек давно должен был заметить, что всякий раз, когда на его долю выпадала непривычно сильная нагрузка – будь то плавание в ледяной воде, штурм горных вершин или длительная ходьба без привала, – он проходит через три отчетливо различаемые стадии.

Вначале ему чрезвычайно трудно. Затем он привыкает и обретает, так сказать, второе дыхание. Но в конце концов все же теряет силы и вынужден прекратить начатое.

По Кеннону, гомеостаз делает организм похожим на игрушку «ВАНЬКУ-ВСТАНЬКУ». Внешнее воздействие нивелируется, парируется. Живая система, изловчившись, извернувшись, возвращается в прежнее состояние, причем внутренняя среда сохраняет прежний вид. Но так обстоит дело только в том случае, если внешние воздействия не слишком велики.

Иначе реагирует организм при стрессе. В этом можно убедиться на простых лабораторных опытах.

Экспериментатор помещает крысу в камеру с очень низкой температурой, скажем, 2 градуса по Цельсию. Эта процедура малоприятна для крысы, но постепенно она приобретает способность сохранять тепло в результате сокращения периферических сосудов, увеличения основного обмена и других срочных мер.

Казалось бы, животное теперь сможет жить в этих экстремальных условиях столь же долго, как и при комнатной температуре, если, конечно, мы будем снабжать его калориями, необходимыми для генерирования достаточного количества внутреннего тепла.

Казалось бы! Опыт, однако, показывает иное. Длительное воздействие холода (как и любых других стрессоров) неумолимо приводит к тому (рушится гомеостаз?), что крыса теряет способность к сопротивлению.

И животное гибнет.

Экспериментаторы прояснили смысл введенного Селье понятия «ОБЩИЙ АДАПТАЦИОННЫЙ СИНДРОМ». Так был найден общий (это слово необходимо подчеркнуть особо) универсальный механизм реагирования физиологических систем животного на РАЗНООБРАЗНЫЕ и СУЩЕСТВЕННЫЕ трудности.

Со стороны все это похоже на то, как если бы в теле живого существа была встроена некая кнопка: нажми на нее («нажимать» могут и боль, и голод, и страх – любой сильнодействующих фактор), и возникнет цепь строго определенных процессов.

Безотносительно к тому, отчего нам стало плохо, организм в трудной ситуации выстраивает удивительно стереотипную линию защиты. Выдвигает передовые рубежи обороны – они должны сдержать натиск, устоять до поры, пока успеют развернуться части специального назначения: силы иммунитета, механизм терморегуляции и прочее – силы, уже строго предназначенные для каждой конкретной опасности.

Итак, перечислим еще раз три стадии, три фазы общего адаптационного синдрома. Первая – это как бы сигнал «БОЕВОЙ ТРЕВОГИ», это призыв «К ОРУЖИЮ!», это спешная мобилизация защитных механизмов.

Если действие стрессора велико, но допустимо, если организм способен сопротивляться, то наступает вторая стадия – «СТАДИЯ СОПРОТИВЛЕНИЯ». Здесь организм старается поддержать состояние гомеостаза: совместить нормальную величину его параметров с соседством стрессора. Здесь идет как бы баррикадная борьба. Противник прорвал рубежи, вклинился в ряды обороняющихся, но одновременно встречает и достойный отпор. И исход сражения далеко не ясен.

Однако если стрессор силен, если он настойчиво гнет свою линию, наступает и третья стадия, «СТАДИЯ ИСТОЩЕНИЯ». Последние патроны израсходованы, ряды бойцов заметно редеют, много убитых и раненых. Сдержать натиск превосходящих сил уже нет возможности. Наступает истощение и гибель организма.

Центральная роль в этой драме (она может стать и трагедией) живого отведена ГОРМОНАМ. Именно они подстегивают силы организма, мобилизуют его на борьбу.

Гормоны. Это рост и пропорции тела, полнота и худоба, мужественность и женственность. Это блеск глаз, густота волос, упругость и свежесть кожи. Это также жизненный тонус, особенности походки, определенные свойства ума и эмоционального склада.

Это апатия и жизнерадостность, раздражительность и боязливость, агрессивность и дружелюбие. Это и способность противостоять стрессу.

Сегодня медицинской науке известно около полусотни гормонов. Транспортируемые по кровеносным сосудам, эти вещества-регуляторы вырабатываются в организме в особых, так называемых эндокринных железах.

Гормоны нужны организму в ничтожных дозах. Они сверхактивны, поэтому достаточно и миллиардных долей грамма. Потребность населения всей планеты, скажем, в «гормоне действия» – адреналине может быть покрыта всего 15–20 граммами этого вещества. Как говорится, мал золотник, да дорог!

Ровно, слаженно и мощно звучит оркестр организма в нормальных благоприятных условиях. Однако при жизненных передрягах те же гормоны превращают строгий лад инструментов в беспорядочный звуковой хаос, в какофонию.

Что происходит при стрессе? Селье продемонстрировал (после него эти опыты повторяли тысячи раз), какие изменения претерпевает кора надпочечников у стрессированного животного.

Кора надпочечников – орган особый, она вырабатывает ряд гормонов. Один из главных среди них – адреналин, химический сигнал общей тревоги. Сигнал, под влиянием которого учащается дыхание и сердцебиение, сужаются сосуды, приводится в «боевую готовность» скелетная и гладкая мускулатура, обостряются слух, зрение, обоняние.

Селье вскрывал крыс, добираясь до коры надпочечников. И каждый раз убеждался – кора неизменно оказывалась набухшей, налитой кровью. Так, экстренным порядком организм взвинчивал свои силы, бросал в бой все доступные ему защитные средства, не считаясь ни с какими потерями и последствиями.

Слепой, инстинктивный ответ на любой «УДАР» внешней среды. Мозг человека сознает меру опасности, он старается парировать угрозу с наименьшей тратой сил. Совсем не так «скроен» гормональный отклик на стрессоры.