– Вы кто?

– Помощница домработницы, простите, конечно, – сталакланяться я. – Мы тут первый день в услужении, извиняйте, если чего не так.

– Голубушка, – мирно продолжил Андрей Викентьевич, –возьмите Настю с собачкой и уведите в сад. Там, с тыльной стороны дома, имеетсябеседка, посидите с ребенком. Когда Фаину увезут, вас позовут назад. Девочке неследует сейчас находиться в столовой. Ступайте, ступайте…

Мы с Настей покорно двинулись к большой стеклянной двери, закоторой простиралась терраса. Последнее, что я услышала, был недовольный голосНики:

– Андрей, ну сколько можно ждать? Право, странно, стольдолго заниматься симулянткой и не обращать никакого внимания на даму, которойна самом деле плохо!

Беседка оказалась застекленным домиком, обставленным в восточномстиле. Настя села на один из низких диванов, заваленный длиннымиваликами-подушками, и воскликнула:

– Вот! Опять таблетки!

– Ты о чем? – не поняла я.

Девочка махнула рукой.

– Фаина, бабушка Никиты, когда-то давно была балериной.Танцевала она совсем недолго – вышла замуж за Михаила Львовича и бросила сцену.Честно говоря, подробностей ее биографии я не знаю. Фаина то одно рассказывает,то другое, но она страшно гордится своим весом, каждое утро спускается встоловую и заявляет: «Дайте мне тостик из черного хлеба и несладкий чай.Следует беречь фигуру, всю жизнь вешу сорок восемь килограммов, не то чтонекоторые…» Некоторые – это она про Лизу. Фаину просто крючит при виде женыКита, а Лизавету передергивает от старухиных замечаний. Фаина Лизу нарочнодоводит, чуть не через каждые пять минут восклицает: «Ожирение в сорок летобещает раннюю смерть. Лизочка, хотите, посоветую диету? Знаете, человечествопока не придумало более эффективного способа сохранить такую замечательнуюфигуру, как у меня, чем отказ от чрезмерного потребления пищи».

Я улыбнулась.

– Лиза не похожа на бочку с салом.

– Нет, конечно, – подхватила Настя, – у нее сорок восьмойразмер. Только Фаине все вокруг толстыми кажутся. Даже Чуня. Она тут как-тозаговорила, что собак и кота надо ограничить в еде, и мама ей тогда возразила:«Животные в хорошем состоянии, не перекормлены». А Фаина сморщилась и какрявкнет в ответ: «Не знаю, не знаю, Табби умерла, и эти тоже скоро за нейотправятся, и все из-за твоего неумения обуздать их аппетит».

– Кто такая Табби?

– Болонка, – грустно ответила Настя. – Мама ее очень любила.Табби умерла молодой, ей и четырех лет не исполнилось. Почечнаянедостаточность. У нее с рождения имелся дефект, какой-то генетический сбой. Поидее, Табби следовало скончаться в шесть месяцев, но мамочка ее вытянула,подарила несколько годков жизни и очень плакала, когда собака умерла. Ми до сихпор считает себя перед Табби виноватой: не спасла, не сумела. Я стараюсьникогда не вспоминать при маме про болонку, но Фаину остановить никак нельзя,она просто травит маму. А та, как услышит ее слова про грядущие собачьиболезни, мигом к ветеринару: осмотр, анализы, УЗИ. Для мамы животные – тожедети.

– А что за таблетки пьет Фаина? – решила я увести Настюподальше от печальной темы.

Девочка улыбнулась.

– Год тому назад к нам в гости приезжала одна мамина знакомая.Она в цирке работает, с фокусником. Видели когда-нибудь, как факир ящик сженщиной перепиливает? Лежит тетка, из отверстий торчат руки, ноги, голова.Подходит к ней «волшебник» с пилой и – вжик – напополам разрезает. Получаетсядве «коробки», из одной голова и верхние конечности видны, из другой – нижние,и все шевелятся. Потом половинки сдвигают вместе, и целая тетка выбираетсянаружу. На самом деле ассистенток две, и они в ящиках скрюченные лежат. Знаете,да?

– Конечно, – кивнула я. – Детский трюк, его лет стодемонстрируют, и все давным-давно в курсе дела.

– Вот-вот, – подхватила Настя. – Но ведь ясное дело, чтопомощницы иллюзиониста должны быть маленькие-маленькие, тощенькие, словношпроты, иначе им вдвоем в небольшом ящике не поместиться…

В общем, когда эта Света приехала, Фаина примолкла. И былоот чего. Гостья оказалась такой худенькой, такой прозрачной, что на ее фонебывшая балерина выглядела ожиревшим кабаном. Но, что удивительно, Светланаобладала великолепным аппетитом и не отказывала себе ни в чем. Салат смайонезом? Легко. Жаренная на сливочном масле картошка вкупе со свинойотбивной? С удовольствием. Пара кусков белого хлеба, укрытых салом, щедропосыпанным крупными кристаллами соли? За милую душу. Торты, пирожные,мороженое, шоколад, варенье…

Через два дня Фаина не выдержала и пристала к Светлане,требуя, чтобы та открыла секрет своей худобы. Циркачка сначала не желалаоткровенничать, ссылалась на отличный обмен веществ, энергозатратную работу иподвижный образ жизни. Но хитрая Фаина не поверила и, улучив момент, пошарила вкомнате гостьи. Результатом обыска оказалась пластиковая баночка с непонятнымитаблетками.

Прижатая в угол, Света призналась: она принимает специальноелекарство, сделанное в Юго-Восточной Азии. Что намешано в капсулах, она незнает, но, наевшись от души деликатесов, съедает рекомендованную дозу, и ниодин килограмм к телу не пристает. Для вечно голодной, не умеющейконтролировать свой аппетит Светы средство оказалось панацеей.

Фаина поджала губы, а вечером заявилась в спальню к Ми ипотребовала:

– Хочу такие капсулы! Купи!

Милада попыталась вразумить старуху, говорила ей вполнеразумные вещи:

– Это средство, может быть, вредное… Скорее всего, оно бьетпо почкам и печени… В вашем возрасте принимать подобные средства крайне опасно…

Но Фаина вела себя, словно воспитанница детского садика,увидавшая у одногруппника новую игрушку.

– Хочу! – ныла старуха. – Немедленно достань!

Все члены семьи высказали Фаине то, что думали по поводунепонятных таблеток, то есть не рекомендовали ей принимать их. Одна Никаспокойно заявила:

– Незачем волноваться. Желает она травиться – сколькоугодно. Помрет, и даже лучше будет, никто потом не станет мою чашку хватать. Даи на похоронах сэкономим: гроб не понадобится, то, что останется от Фаины послеотравления таблетками для похудания, поместится в спичечный коробок.

Не успела милая бабушка захлопнуть рот, как разгорелся дикийскандал. Фаину понесло: она каждому высказала свое мнение о его внешности,умственных способностях и поведении. Досталось всем, ехидная Фаина умелонаступала на больные мозоли. Лизе она заявила: