Такого ответа Коллум не ожидал и даже подумал бы, что девчонка разыгрывает его, правда, вряд ли она сейчас была способна шутить. С зареванным до красного носом, со вспухшей царапиной через правую щеку, она выглядела ужасно…

— Оборотень… Ты уверена?

Марта Стоун услышала недоверие в его голосе и снова разразилась слезами.

— Я… я не вру, — сказала она, — это был человек с волчьей мордой, мой господин. Он бежал за мной то на двух ногах, то на лапах, словно животное, и говорил со мной…

— Что говорил?

— Что он выбрал меня… что я очень красивая…

— Он кричал тебе это?

— Шептал на ухо, когда опрокинул на землю.

— Значит, ты видела, как он выглядит, этот… оборотень?

Девушка головой замотала.

— Я лежала на животе, уткнувшись лицом прямо в землю… — отозвалась она. — Он сказал, что выбрал меня… что я должна убегать, и что, если он поймает меня, быть мне его верной женой…

Коллум старался не показать вида, насколько поразительным ему кажется этот рассказ. Он вряд ли мог верить в наличие белого волка — существа из местных легенд, но отвергнуть рассказ этой девушки тоже не мог: сам видел белые всполохи между стволами деревьев, и ветки ломались, изобличая чье-то присутствие.

Человека скорее — вряд ли зверя.

Но все же…

— Он отпустил тебя, чтобы снова поймать?

— Да, господин.

— Как ты вообще оказалась в лесу?

— Хотела срезать дорогу на пути к дому. Сошла на тропу и вскоре почувствовал чье-то присутствие… — Девушка заглушила голос до шепота, словно страшась быть услышанной кем-то еще: — Он следил за мной, господин. Крался по лесу, шумно дышал…

— Шумно дышал, как это?

— С присвистом. Словно долго бежал и не мог унять разбушевавшегося дыхания…

Коллум хотел подняться на ноги, но девчонка схватила его за рукав.

— Вы мне не верите, я ведь вижу, — сказала она. — Но, господин, Кэтти Лендэн, девушка из соседней деревни, тоже с оборотнем повстречалась, и он… он лишил ее чести. Никто ей не верил, думал, она все придумала, но теперь, — слезы опять побежали у нее по щекам, — я сама его видела. И понимаю…

Коллум не слышал ни о какой Кэтти Лендэн, но слова Марты насторожили его.

— Была еще девушка? Ты ее знаешь?

— Да, господин.

— И она тоже видела… волка?

— Оборотня, — поправила его собеседница.

— И она доносила об этом шерифу?

Девушка испугалась.

— Что вы, разве она бы осмелилась? Я ведь сказала, все смеялись над ней, считали, она все придумала.

Коллум протянул девушке руку и помог подняться на ноги.

— Тебе они точно поверят. Ты должна рассказать о случившемся в Тальботе… Я тебя туда отвезу.

Марта явно не горела желанием ехать в Тальбот и рассказывать о случившемся в ратуше, но выбора не было: Коллум Шерман с решительным видом повел ее через лес к тропе, на которой оставил своего жеребца.

Прошлым вечером Бенсон напился… Должно быть, заливал горе, вызванное, как сам он и выразился, «безумными эскападами» своей несносной хозяйки.

Аделия почти не обиделась: он имел право на свое мнение, но… Не имел права давить на нее.

Она с детства жила под давлением своих матери и отца, позже — мужа, и подпадать под давление управляющего не собиралась. Тем более что доверяла своей интуиции.

Мыловарня под руководством Уэсли могла приносить хорошие деньги, и Бенсон почти согласился, но тут она сказала про розы…

— Нам нужно облагородить розарий, — сказала она. — Нанять еще двух садовников и привести клумбы в порядок.

— Двух садовников, госпожа? — переспросил он, отчего-то краснея. — Двух садовников для розария?!

— Именно так я и сказала.

— Платить четырнадцать пенсов в неделю ради каких-то цветочков, моя госпожа?! Смею заметить, мы не в том положении, чтобы позволить себе подобную расточительность.

И Аделия улыбнулась.

— Дорогой Бенсон, — сказала она, — расточительством было бы закупать лепестки роз со стороны, тогда как в поместье имеется собственный сад.

— Кровь Христова, не выдержал Бенсон, — зачем вам какие-то лепестки, когда можно получать прибыль с овец?

— Которых почти не осталось? — Она тоже нахмурилась. — И купить новых обошлось бы нам в крупную сумму, которой, как ты сам и заметил, у нас не имеется. А вот розы, — Аделия встала из-за стола, — и розовая эссенция могут помочь нам выбраться из финансовой ямы. Ты и понятия не имеешь, сколько ароматической воды и эссенций используют при дворе каждый день!

И Бенсон выгнул скептически бровь:

— Вы надеетесь продавать мыло и розовые эссенции самой королеве?

— Со временем почему бы и нет, — отозвалась хозяйка, — а пока же начнем с богатых домов Ланкашира.

Мужчина руками взмахнул, явно не убежденный:

— Но это утопия, госпожа. Ничего у нас не получится!

— Не получится, если не делать. — И приказала: — Найди мне людей, способных привести мыловарню в порядок. Мы с мистером Уэсли хотели бы начать дистилляцию с понедельника. Пока цветут маргаритки…

Бенсон стоял, словно каменный истукан: такой же непроницаемый — только склонился на выходе: «Будет сделано, госпожа».

А потом, должно быть, решил залить горе бутылочкой сидра…

Аделия бы и не узнала об этом, кабы, мучимая желанием примириться, не отправилась на поиски управляющего и не отыскала его за конюшней в компании Брэди.

Вечер был тихим — овцы еще не вернулись с полей — и два мужских голоса слышны были издалека. Говорил в основном Бенсон, а Брэди нет-нет, да вставлял свое слово…

— Нет, ты только подумай, — пьяным голосом вещал Бенсон, — эта девица решила, что умнее всех в этом доме. Только приехала, а уже строит нас, словно детей… Пусть сначала родит своего, а потом, ишь какая, приказывает.

— Ты бы лучше язык придержал, а, — посоветовал ему Брэди, — нехорошо о хозяйке так говорить. Сам видишь, она для дела старается — не чета мастеру Айфорду.

— Айфорд — дьявольское отродье, — припечатал Бенсон в сердцах. — Уж лучше бы ему пойти по миру, как какому-нибудь попрошайке. Много б я отдал, чтобы посмотреть на такое! — И, должно быть, он шлепнул по колену ладонью.

Шлепок этот напугал девушку, притихшую у стены: сердце дернулось и даже в ушах зазвенело.

А Брэди опять за свое:

— Ты говори, говори, да не заговаривайся, — одернул он друга. — Айфорд, может, и сволочь, да не в нем дело: хозяйку жаль. Он ведь ее только за приданое и взял, да растрынькал его также скоро, как все остальное, а у нее ребеночек будет…